Жемчуг для невесты - страница 7

Но одна случайная встреча поставила точку в этом непонятном ожидании. Анастасия пошла в театр, чтобы передать трость для Антонио, которую он забыл, когда уходил на работу.

Зайдя за кулисы, девушка увидела Антонио, который страстно целовал полную даму в дорогих одеждах. Увиденное разом всё поставило на свои места. Вот почему он постоянно откладывал встречу с родителями. Вот почему он опаздывал и от него исходил аромат женского парфюма. Вот почему он тратил деньги на такой тщательный уход за собой.

Анастасия подлетела к парочке и гневно ударила веером по плечу любимого. Юноша повернул своё измазанное карминовой помадой лицо:

–О, Анастасия! – в глазах Антонио читались испуг и растерянность.

– Я ничего не хочу знать – дай лишь денег на дорогу, – девушка пыталась сказать эту фразу как можно твёрже, но голос в конце всё-таки задрожал.

– Конечно, я, – Антонио начал рыться в карманах, протягивая скомканные купюры. – Прости…

– Я ненавижу тебя! – Анастасия развернулась и пошла к выходу, только тогда позволив слезам течь по щекам. Горечь обиды застилала глаза. В голове голос разума кричал, будто хватался за спасительную соломинку, «Домой!».

На секунду она почувствовала облегчение – наконец-то закончилось томительное ожидание. Но слезы обманутой быстро его смыли.

Несчастная девушка не знала, что богатые родители – это всего лишь выдумка подлеца.

Глава 5

Возвращение Анастасии обсуждал весь город, как бы ни старались утаить эту новость члены семьи. Это событие со всеми пикантными подробностями, будь они выдуманными или нет, смаковали с упоением, будто людям дали возможность попробовать какой-нибудь пряный экзотический продукт.

Любое появление мало-мальски приближённого к Анастасии человека вызывало ухмылки и громкие перешёптывания окружающих.

Уволенная Анна ещё больше досаждала семье, от обиды распуская сплетни о скандале в их доме.

Больше всего переживал эти злосчастные времена отец Анастасии. В этот же день, когда его дочь вернулась так же внезапно, как и исчезла, мужчина повёз её в церковь на исповедь, где присутствовал свидетелем при каждой фразе, сказанной устами девушки. Затем, отправив её домой, долго обсуждал случившееся со священником.

Что сказал ему служитель церкви, для Анастасии и для всех членов семьи остаётся загадкой, но вернулся отец спокойным и, даже можно смело предположить, повеселевшим. Спешно пообедав, он ушёл в джентльменский клуб до поздней ночи.

Шли месяцы, в семье больше эта тема не поднималась, и раны, нанесённые каждому члену семейства, стали постепенно затягиваться. Но единственная рана, которая никак не могла затянуться, была в сердце вернувшейся девушки.

Город тоже перестал смаковать скандал, обсосав, обслюнявив все сплетни её побега до полной потери вкуса. Сейчас люди стали больше жалеть несчастную девушку, которая всецело и чисто отдалась любви, а подлец её предал и унизил.

При виде девушки кавалеры вновь поднимали шляпу и слегка наклоняли голову в знак почтения, а дамы перестали коситься в её сторону. Старые женщины грустно вздыхали, переживая за судьбу девушки:

– Такая хорошенькая, кто ж её теперь замуж возьмёт? – причитала пожилая женщина в лиловом платье.

– Если бы мой сынок не был женат, я точно бы сосватала его к Анастасии! Кто ж не ошибается? Она же любила! Разве это грех? Значит она будет любить своего мужа и детей, – твёрдо наставляла другая дама в зелёном платье.

Как бы ни улучшалось положение в семье и обществе, Анастасия всё никак не могла залечить свою душевную рану. После случившегося предательства и последующего нервного потрясения девушка стала болеть. Душевный недуг тут же перешёл в физический.

Боль, что постигла её при возвращении домой, была в тысячу раз невыносимее, чем та, когда подлец говорил, что уезжает. Предательство, страдания, обида. Все осколки души были выплаканы тихими слезами в подушку. На месте веселого трепещущего сердца висел туман, плотный в своём бездушии.

Девушка не могла смотреть на себя в зеркало без слёз. Некогда прекрасные светлые волосы превратились в ломкую солому. Кожа цвета миндального молока стала сера. Играющий румянец, придававший её образу невинность, исчез.