Жемчужина Санкт-Петербурга - страница 31

— Ко мне на Рождество приезжает племянница, Мария, — сказала графиня, когда он провел ногтем по ее обнаженной спине. — Возможно, ты захочешь встретиться с ней. Помнишь концерт?

Йенс вспомнил концерт неожиданно отчетливо. Незабываемая музыка. Грива волос, рояль, огромные темные глаза. И полный злобы взгляд, устремленный прямо на него.

— Соня, а каково это?

— Каково что?

— Быть медицинской сестрой. Помогать людям.

Женщина посмотрела на Валентину добрыми глазами.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что я решила обучаться сестринскому делу и стать санитаркой.

— Санитаркой? Вы? — Соня громко рассмеялась, но для Валентины смех ее был как пощечина. Заметив выражение ее лица, женщина мгновенно замолчала. — Вы это серьезно?

— Да, серьезно.

— А отцу и матери вы об этом рассказали?

— Да.

Неожиданно стало тихо. За окнами, в саду, пушистые хлопья снега медленно опускались на землю, как белые лепестки с цветущей яблони.

— И что? Что они сказали?

Валентина попробовала рассмеяться.

— Папа пригрозил выпороть меня хлыстом.

— Валентина Николаевна, вы не сможете стать санитаркой.

— Почему?

— Потому что вы слишком слабосильная. Слишком хрупкая. В госпитале вы зачахнете и умрете. Это не такое веселое место, поверьте мне.

— Но вы же там выжили.

— Я выросла в деревне.

На это Валентина не нашла что ответить. Она посмотрела на свои руки, на ладони, на прямые пальцы. Ей они не казались ни хрупкими, ни слабыми. Наоборот — сильными и твердыми.

— Соня, — сказала она, когда сестра собиралась уходить. — Вы научите меня? Я имею в виду, как ухаживать за больными.

Сестра покачала головой. Добрые глаза ее стали грустными.

— Нет, малышка. Я не могу научить вас ухаживать за больными. Если мы займемся этим, дело кончится лишь тем, что нас обеих выпорют.

Дверь тихо закрылась. Валентина выдвинула ящик стола и достала свой список.

— Спасибо, барышня. — Кухарка сделала короткий реверанс.

— Счастливого Рождества, Алиса, — ответила Валентина.

В семье Ивановых было заведено на Рождество каждому из слуг делать подарки. Весь двор был празднично украшен, а посредине стояла большая елка, купленная на елочном базаре рядом с Гостиным двором. Валентина была первой, к кому подходили слуги. Каждому девушка дарила сладости и мыло и жала руку. Рядом с ней стояла мать. Она была в теплых перчатках и с приклеенной улыбкой выдавала каждой женщине по отрезу хорошей шерстяной ткани, а каждому мужчине — новую бритву и кисет с табаком. Елизавета Иванова настаивала, чтобы все ее слуги были чисто выбриты. Даже садовники. Отец, широко расставив ноги, стоял спиной к костру и, поднимая чарку за чаркой во здравие своих влиятельных знакомых, одаривал каждого из слуг маленьким бархатным мешочком с монетами. Валентина слышала, как они позвякивали, когда опускались в протянутые ладони, и ей стало интересно, сколько же денег было в каждом таком мешочке.

— Счастливого Рождества, Валентина Николаевна.

— И вам счастливого Рождества, Аркин.

Перед ней стоял водитель. Впервые она увидела его не в форме. На нем был добротный пиджак, белая рубашка, и выглядел он подтянуто и даже элегантно. Решительное лицо. Уверенность, с которой он встретил ее взгляд, заставила Валентину подумать о том, что кроется за этими холодными серыми глазами. Она положила конфеты и мыло на его чистую, без единого грязного пятнышка ладонь.

— Спасибо, — сказал он, но улыбнулся совсем не так, как улыбались остальные слуги.

— Аркин, вы прекрасно справились, когда на днях мы с вами застряли на дороге на Морской улице. Спасибо вам.

Он как будто чтото хотел сказать, но передумал и лишь вежливо кивнул.

— А где Лев Попков? — спросила она. — Чтото я его не вижу.

Улыбка водителя потускнела.

— Чемто своим занимается. Кажется, он в конюшне.

Она нахмурилась.

— Заболела лошадь?

— Об этом лучше спросите у него, Валентина Николаевна.

— Но сейчас я спрашиваю вас.

Взгляд его задержался на ней дольше, чем того требовали правила вежливости.

— Я думаю, дело не в лошади.

— Он нездоров?

— Валентина, душенька, ты задерживаешь очередь, — раздался твердый голос матери. — Подходите, Аркин.

Он тут же прошел дальше, за следующим подарком. Было в этом водителе чтото такое — чтото надежно спрятанное за показной вежливостью, — отчего по спине Валентины прошел неприятный холодок.