Жемчужина Санкт-Петербурга - страница 37

— Вы прекрасно танцуете, — заметил он, когда они закружили по залу.

Она не стала скрывать, что ей понравился комплимент. Она зарделась. Устремленные на него птичьи глазки блеснули.

— Она, похоже, расстроена чемто.

— Я не заметил.

— Лгун! Пригласите ее на танец.

Эта женщина нравилась ему все больше и больше. И она была права: с лица девушки не сходило серьезное выражение, которое почти не менялось от партнера к партнеру. Она слушала то, что ей говорили, но сама говорила очень мало. Лишь изредка большие темные глаза ее вдруг поднимались на партнера, как будто он произносил нечто такое, что было ей интересно. Йенсу вдруг стало любопытно, что могло завладеть ее вниманием.

— Мне кажется, пора прервать их, — шепнул он госпоже Давыдовой. — Разумеется, если вы не возражаете.

— Вовсе нет! Я уж сто лет не танцевала с блестящим юным офицером. — Она озорно блеснула на Фрииса глазами и игриво моргнула, заставив рассмеяться.

Они приблизились к девушке, танцевавшей с какимто лейтенантом, и госпожа Давыдова тут же приступила к знакомству.

— Голубушка, это Йенс Фриис. — Жена министра обратила на Йенса веселые глаза. — Валентина — дочь моей доброй подруги Елизаветы Ивановой, и я знаю, что у вас много общего. Вы оба любите… — Она колебалась не дольше доли секунды, потом поворобьиному дернула головой. — Наблюдать за звездами.

Йенс и бровью не повел.

— Нечасто встретишь человека, разделяющего мое увлечение, — промолвил он, галантно поклонившись Валентине, и повернулся к ее партнеру. — Вы позволите разлучить вас на пару минут? Очень уж хочется поговорить о звездах.

— Нет, вообщето я… — хотел было возразить юный лейтенант, но тут его взяла в оборот госпожа Давыдова.

— Я с удовольствием потанцую с вами, — произнесла она, заняв место Валентины с напором конной атаки.

Лейтенанту не оставалось ничего другого, кроме как уступить. Йенс тут же подхватил Валентину и повел в сторону. Темнокарие глаза ее сияли от еле сдерживаемого смеха, а губы растянулись в прелестную улыбку. Она показалась Фриису удивительно легкой, он как будто танцевал с облаком.

— Вы любите звезды? — с сомнением в голосе произнесла Валентина.

— О, да. Пояс Ориона. Большая Медведица. Полярная звезда.

Немного помолчали.

— Это все? — поинтересовалась она.

— Хотите еще? Молот Гиганта, Astralis Gigantis… Я могу продолжать бесконечно. Каждая из них — восхитительное зрелище.

— А почему вы решили, что мне интересны звезды?

Она смотрела на него, вопросительно изогнув изящную бровь, и он в ответ широко улыбнулся.

— Я хотел задать вам один вопрос. Но как еще мог я пробиться сквозь этих бравых военных, окруживших вас?

Она сделала вид, что нахмурилась, но глаза ее все так же весело блестели.

— О чем же вы хотели меня спросить?

Йенс посерьезнел.

— За что вы на меня разозлились? Я имею в виду, тогда, на концерте. Вы смотрели на меня так, будто видели во мне самого дьявола.

Она запрокинула голову и рассмеялась таким искренним смехом, смехом, который звучал настолько свободно и естественно в этом пронизанном фальшью искусственном мире сверкающих драгоценностей, корсетов и замысловатых причесок, что Фриис оторопел. Это был чудесный звук, чистый и заразительный. Йенс продолжал кружиться с ней по залу. С такого близкого расстояния стало видно, что, когда она смеялась, карие глаза ее приобретали золотистый оттенок, словно тот неведомый художник, который раскрашивал их, случайно смешал две краски. Взгляд Йенса опустился на гладкую кремовую кожу ее шеи.

— Пустяки, — продолжая улыбаться, произнесла она. — Я тогда была просто глупой школьницей.

— А сейчас?

— А сейчас я уже не злюсь на вас. И я уже не школьница.

— Так кто же вы? Одна из дебютанток этого сезона, которые надеются подыскать здесь му…

— Я попала сюда исключительно по настоянию родителей.

— Вот как.

Он почувствовал, как в один миг она внутренне напряглась, хотя на лице ее это не отразилось. Пальцы выдали ее. Больше он вопросов не задавал, позволив ей танцевать спокойно. Она будто полностью погрузилась в музыку. Никогда раньше ни одна из его партнерш по танцам так не двигалась. Казалось, для нее музыка значила больше, чем разговор. Йенс повел ее в сторону от остальных кружащихся пар, по направлению к двери зала, и, заметив это, Валентина глубоко вздохнула. Он ощутил это рукой, которая лежала у нее на спине. Да он и сам вздохнул, точно почуял свободу.