Жемчужина Санкт-Петербурга - страница 56

Девушка уставилась на мешок. Аркин уставился на нее.

— Как вы здесь оказались? — быстро спросил он.

— Свернула с дороги не там, где нужно.

— Помоему, вы сами не представляете, куда идете.

Когда он это говорил, лицо его не было похоже на привычное спокойное лицо их шофера: резкие черты и уверенный, надменный взгляд. Слова его будто повисли между ними в морозном воздухе, и Валентине захотелось затолкнуть их ему обратно в рот. Вдруг она присела, подняла картофелины и протянула ему.

— Это ваше.

— Спасибо.

Кивнув на мешки, она поинтересовалась:

— Что это вы делаете?

— Помогаю отцу Морозову.

Валентина посмотрела на церковь.

— Это здешний батюшка?

— Да. Он беднякам раздает еду.

Она чувствовала, что Аркин продолжает смотреть на нее, не отрывая глаз.

— Мне нужно попасть на главную улицу. Может, мне лучше повернуть и пойти в обратную сторону? — спросила она шофера.

— Как хотите. Можете идти вперед, а можете вернуться обратно. — У нее вдруг возникло смутное чувство, что он говорил не о дороге, но Аркин указал ей за спину. — Главная улица там.

— Спасибо, — произнесла она и повернулась, чтобы уйти.

Он же поднял мешки и, держа их под мышками, пошел в церковь, не замечая, что из порванного мешка высыпается картофель. Дождавшись, пока Аркин скроется, Валентина собрала все рассыпавшиеся клубни и направилась следом в церковь. Войдя в холодный притвор, она увидела большие старинные деревянные двери, ведущие непосредственно в храм, но слева от нее находился короткий коридор, который оканчивался каменной лестницей, спиралью уходящей вниз. На верхней ее ступеньке лежала картофелина.

Валентина бесшумно пошла в подвал. Ступеньки привели ее в темное, похожее на пещеру подземное помещение со сводчатым потолком. В нос ударил сильный запах влажных камней. У дальней стены стоял стол, перед ним были расставлены рядами стулья. На них, спиной к Валентине, сидели несколько мужчин. Они чтото обсуждали.

— Все, что им нужно, — это разговоры. Сплошные разговоры и ничего больше. Сколько можно болтать попусту? — произнес один из них.

— Я тоже так думаю, Антон. Довольно слов. Настало время действовать.

— Хватит ныть, — раздался голос Аркина. — Мы все хотим не разговоров, а действий. Сегодня он собирается выступить перед нами с речью, вот тогда мы и узнаем, какие планы он… — Голос оборвался.

Шофер увидел Валентину. Остальные мужчины тут же обернулись, и девушка услышала недовольный ропот.

— У вас картошка рассыпалась, — сказала она и протянула клубни.

Сидевшие у стола осматривали ее, прикрывая лица шарфами. Валентина заметила, что мешки Аркина лежали на столе и из порванного, как из вспоротого брюха свиньи, вывалилось комковатое содержимое. Но под картошкой лежало чтото не похожее на клубень, чтото угловатое, завернутое в черную ткань. Аркин быстрыми шагами направился к ней.

— Милое дитя, позвольте, я возьму это.

Неожиданно раздавшийся голос шел откудато сверху. Валентина стремительно развернулась и увидела застывшую на лестнице черную фигуру.

— Спасибо, — почемуто пробормотала она и протянула картофель.

— Это отец Морозов, — сказал подошедший Аркин. — Что вы тут делаете? Я думал, вы ушли.

— Брат мой, — тепло произнес священник, скрашивая грубоватые нотки в голосе Аркина, — негоже так привечать гостью. — Он задумчиво, внимательно осмотрел ее лицо, поглаживая бороду, словно та должна была помочь ему принять решение. Священник был облачен в грубую черную рясу и высокую черную потертую шапку. На груди его, прямо под растрепанной бородой, висел латунный крест. — Кем бы вы ни были, дорогая моя, можете присоединиться к нам. Мы собрались здесь, чтобы помолиться за спасение государства нашего в эту лихую годину и испросить у Всевышнего наставления и мудрости.

Со стороны стола не было слышно ни звука, но Валентина спиной чувствовала, что за ней наблюдают. Лицо священника было испещрено морщинами, как старое яблоко, но она решила, что он вряд ли намного старше ее отца. Она улыбнулась ему, хотя щеки будто свело судорогой.

— Спасибо, но мне нужно идти. Я просто хотела отдать картошку.

Она и сама понимала, насколько глупо это звучит. Поэтому, когда священник отошел в сторону, освобождая ей дорогу, она опрометью взбежала по ступеням наверх. Мужчины, стоявшие вокруг жаровни, расступились, пропуская ее, и она, едва не срываясь на бег, направилась в конец улицы. Чувствуя устремленные в спину взгляды, она задумалась о том, кого ждали те люди, кто должен был сегодня выступить перед ними с речью и какие у него были планы.