Жена черного Барона - страница 9

- Нет, это не я, не я, - закричал он пронзительно. – Пощадите, пощадите, у меня семья!

- У него семья, - усмехнулся Давид и кивнул, нож вошел в горло, заставив жертву хрипеть.

Остальные попятились в угол.

- Кто ещё хотел купить её? – спокойно спросил Давид.

Все затихли.

- Ну что же вы, смелее, - усмехнулся Давид. – Хорошо, ладно, считайте, что сегодня ваш второй день рожденья. Идите и если хоть один из вас появится в подобном заведении, это будет последним днём вашей жизни.

Он снова мотнул головой, дверь открылась, выпуская желающих поскорее уйти людей.

Когда все вышли в комнате остался только он и Тина.

Барон встал над ней и снова тщательно осмотрел тело. Снял перчатку. Тронул пальцами живот девушки, провел до груди, белой, с тонкой прозрачной кожей, дотронулся до шеи, а потом убрал руку. Устало вздохнул.

Сделал шаг в сторону, к её ногам. Тронул ступню, повернул её и увидел маленькую тёмную родинку. Он провёл по ней пальцем.

- Тина, что же ты наделала?

Снял куртку, прикрыл её тело. Подхватил под спину и ноги и понёс отсюда.

Когда он вышел на улицу у дальней стены толпились девушки испуганные, в панике они прижимались друг к другу. Давид подошел к машине, положил тело Тины прикрыл его курткой и закрыл дверь.

- Идите домой, – сказал сбившимся в кучу проституткам.

Затем кивнул парням. Пока садился в машину, они  начали обливать всё бензином.

Я открыла глаза. Несмело повела взглядом.

Всё вокруг белое. Стена, потолок, шторы на окнах. Телом ощутила шелк белья и сразу почувствовала чьё-то присутствие. Быстро села прикрывая голое тело. Ещё не понимаю где я, но уже знаю у кого.

Барон сидит напротив, повернув стул спинкой и сложив на ней руки. Смотрит на меня напряженным взглядом.

Как всегда в черном. Рубашка туго застегнута у шеи. Голова слегка наклонена на бок, думаю это от пули, которая зацепила его. Жаль, что только зацепила.

Много дней я стреляла по мишеням в тире, много раз попадала в яблочко, а когда дошло дело - промазала. Так хотелось избавить мир от этого черного паука, засевшего в своём тёмном логове.

Но сейчас вокруг всё белое и это сильно смущает моё понятие о тёмном и светлом. Словно контраст между нами, я укрыта светлым, а он облачён в черное.

Я заволновалась искоса глядя на него, не могу смотреть прямо в глаза, потому что боюсь быть сожранной этим черным взглядом попасть в его власть и начать ему подчиняться, вот чего я больше всего боюсь. Перестать его ненавидеть.

- Как спалось Тина? – голос Барона прорезал застоявшуюся тишину комнаты.

- Не твоё дело, - отвернулась, смотрю в окно.

- Моё. Это же меня ты хотела убить.

- Жаль, что не убила, - говорю, не глядя на него. - Где моя одежда?

- Осталась в притоне.

Я покраснела. Ещё сильнее прижала простынь к груди и быстро глянула на Барона.

- Это же ты меня туда послал.

- Если бы ты сказала, что ты Тина Потоцкая, я бы не послал тебя туда, - край губы вытянулся в улыбке.

Чему тут можно улыбаться?

- А, ну да, получается всех кроме Тины Потоцкой нужно посылать в притон?

Пытаюсь противостоять, получается плохо. Напускная дерзость слабая и кажется совсем бессмысленная, но я держусь и буду держаться до конца. Чтобы он не приказал сделать со мной.

- Не всех, только тех, кто стреляет в меня, - говорит, прожигая черным взглядом простынь которой я прикрываюсь.

- А как ещё избавляться от подонков? – усмехаюсь в ответ.

- По-твоему я подонок?

- Да.

- Если тебе это интересно, настоящим подонком был твой отец, если ты это имеешь в виду, а я так, рядом стоял. Вот он, был изощренным подонком, какие редко встречаются.

Слух резануло и очень сильно. Слова про отца, рассердили меня и заставили снова лесть на рожон.

- Я могу идти? – говорю, посмотрев как можно нахальнее в глаза Барона.

- Нет, - сказал резко, как отрезал.

- Почему?

- Твой отец, был кое-что мне должен. Поэтому теперь, взаимозачётом - ты принадлежишь мне.

- Скажи, сколько он должен, я заработаю и отдам.

- Ты подумала, что он должен деньги? Это не деньги Тина. С деньгами было бы всё намного проще.

- Значит, за это ты его убил? – смотрю смело в его глаза и вижу, как меняется в них холодное выражение убийцы.