Жена офицера - страница 8

— Что молчишь? Не в настроении?

— В лужу провалилась. Шла мимо дома Тарусиных, а за забором на меня кинулась собака. От испуга я влетела в лужу.

— В следующий раз возьми палку и тресни ей по башке, чтобы больше не кидалась. А что так поздно идешь?

— Проспала…

— Как мама? Все болеет?

— Да. Дядя Семен, вы не займете немного денег?

— На лекарства?

— Да.

— Сколько надо?

— Десять.

— Приедем на ферму, дам. На днях я свинью зарезал, половину на базаре продал. Так что с деньгами не спеши. Когда будут, тогда и вернешь.

— Спасибо, дядя Семен.

На ферму они приехали, когда начало светать. Настя на ходу спрыгнула с подводы и, с трудом передвигая ноги по липкой грязи, пошла к своему коровнику. У входа, под струей стекающего с крыши дождя, помыла сапоги, вошла в операторскую. На кушетке, мирно похрапывая, спал

Костя, слесарь по ремонту доильных аппаратов. Настя подошла к нему, толкнула в бок. Тот мутными глазами уставился на нее.

— Вставай, иди в другом месте спи.

— А… Королева красоты пришла! — заплетающимся языком протяжно произнес он.

— Когда ты перестанешь пить?

— Не твое дело! — огрызнулся он.

Настя презрительно посмотрела на него.

— Чего вылупилась?

— Ты когда последний раз мылся?

— А тебе что?

— От тебя так воняет, что мухи дохнут.

— Что?.. — приподнимаясь с кушетки, угрожающе произнес он. — А ну повтори, что ты сказала.

Не обращая на него внимания, сняла фуфайку, надела халат. Костя подскочил к ней и, схватив за плечо, резко повернул к себе.

— Повтори, что ты сказала! — дыша перегаром, зло потребовал он.

— От твоего запаха не только мухи дохнут, но и лошадь с ног свалится.

Он схватил ее за воротник халата.

— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?

— Убери грязные руки! — Настя оттолкнула его от себя и пошла к доильному аппарату.

— Можешь не брать, я еще агрегат не отремонтировал, — ухмыляясь, произнес Костя.

Она повернулась к нему и негодующе вскрикнула:

— Как не отремонтировал? Ты же вчера обещал, что к утру сделаешь?

— То, что было вчера обещано, прошло. Сегодня вручную подоишь.

— Сам вручную дои! Ты полмесяца обещаниями кормишь, что починишь агрегат.

— Чего разоралась? Я не виноват, что весь этот хлам давно просится на свалку.

— Тебя самого давно надо выбросить на свалку. Чертов алкаш!

— Это кто алкаш, я? — зло сверкая глазами, заорал он. — Я всю ночь вкалывал!

— По твоим пьяным глазам видно, как ты вкалывал. Все, больше молчать не буду! Придет Валентина Петровна, я ей расскажу, как ты пьянствуешь.

— Попробуй только!

Настя с презрением посмотрела на его снившееся лицо.

— Ты давно на себя в зеркало смотрел?

— Мне оно не нужно, это ты смотри, чтобы среди дерьма не потерять свою красоту.

— Не волнуйся. Даже среди дерьма я себя не потеряю. А вот ты давно себя потерял. Знаешь, на кого ты похож? — И, не дожидаясь ответа, произнесла: — На огородное пугало!

— Пошла ты на…

Настя со всего размаха влепила ему пощечину. Парень, хлопая глазами, не ожидавший такого, с минуту молча смотрел на нее.

— Не распускай язык. В следующий раз ты у меня не то еще получишь, — она взяла ведра и, не обращая на него внимания, вышла.

Подоив очередную корову. Настя понесла полные ведра в операторскую. Войдя в операторскую, увидела ветеринарного врача Евдокимова и мысленно произнесла: «Еще тебя только не хватало!» Тот, улыбаясь, с протянутой рукой подошел к ней.

— Здравствуй, красавица!

Не подавая ему руки, Настя молча кивнула головой, обошла стороной, стала сливать молоко во флягу. Евдокимов жадными глазами смотрел на нее. Настя вылила молоко, собралась выйти, но тот преградил ей дорогу.

— Не спеши…

— Дайте пройти!

Но тот, не слушая, с улыбкой смотрел на нее.

Она молча отстранила его, вышла. Настя органически его не переносила. С тех пор, как она появилась на ферме, Евдокимов каждый день по поводу и без повода стал наведываться на ферму и часами околачивался вокруг девушки. Доярки подшучивали над ним, а он, несмотря на колкости, делал все, чтобы расположить Настю к себе.

Подоив коров, с полными ведрами молока, Настя вновь вернулась в операторскую. Евдокимов все еще был здесь. По-прежнему не обращая на него внимания, она стала разливать молоко по флягам. Он подошел к ней.