Жених в наследство - страница 4

— Ой, нет, не надо, Тамара Петровна, — зачастила Поля, представив, сколько нервов будет стоить маме беседа с обстоятельной старушкой. Пока узнаешь, в чём дело, поседеешь! — Я сама ей звякну! И поеду сама. Сейчас вот отпрошусь — у меня там отгулы набрались. Да и поеду. Спасибо вам!

— Да не за что, — вздохнула соседка. — Здоровья бабуле твоей! В наши годы оно ох как надо! Хорошо, что "ничего страшного".

— Да-да, спасибо! И вам здоровья крепкого! — Полина поскорее завершила разговор и побежала к начальству.

Отгулы у неё и правда накопились, да и в счёт отпуска можно было взять пару недель. Летом её на месяц отпускать не хотели, требовали делить отпуск, ну вот и возьмёт сейчас, когда никого на отдых калачом не заманишь. Вроде и на работу идти — как на каторгу, но и тратить время законного отпуска в это тёмное время года, когда начинает темнеть раньше, чем успевает рассвести, тоже никто не хотел.

А Поле вдруг захотелось пожить две недельки у бабушки. Топить печку и ходить в лес — дышать осенней пахучей свежестью, ждать первого снега… Там так красиво, когда снег… — просто дух захватывает! И бабушке, если разболелась, что там за три дня успеешь? Конечно, баба Нюра её не бросит, но ей самой уже под восемьдесят! Бодрая она, это да, но такой возраст — не семечки. Надо пожить там немножко — так всем будет лучше.

Дальше всё пошло, как по маслу: и начальство отпустило, и отпуск оформили моментально. Дела закружили, так что Полина только успевала поворачиваться. Ей даже материальную помощь выписали и выдали без проволочек! Всё складывалось настолько удачно, что где-то в глубине души холодной змейкой зашевелилось подозрение — к добру ли это?

Но что тут поделаешь — бабушка заболела, значит, надо ехать. Бабулю иногда прихватывал бронхит поздней осенью, так что это была не новость, ей просто надо отлежаться, попить травяных отваров — травки-то все заранее припасены, — оно и пройдёт.

Переехать в город бабуля отказывалась наотрез. Мама предлагала хотя бы на другую деревню поменяться с доплатой, если уж в город никак, — не такую далёкую, отрезанную от нормальной жизни, где даже телефон не ловится! Но бабушка твердила, что в другом месте ей жизни не будет, что здесь, мол, места целебные-лечебные, хотя слухи говорили обратное — опасные места, странный лес, где люди не раз и не два пропадали бесследно. Зимой волки чуть ли не по деревне бродят!

Мама рассказывала Полине, как однажды зимним вечером сама встретила волка, когда шла с электрички домой — к бабушке. Волк стоял у забора на окраине деревни, и окрестные собаки просто заходились от лая! Но молодая женщина не сообразила в тот момент, что это настоящий волк собственной персоной. Думала — особо крупная овчарка. Всё равно было не по себе, конечно. "Овчарка" молча стояла у забора и смотрела на неё — внимательно, пристально смотрела.

Только потом мама поняла, что это была за "овчарка", — когда рассказала об этом бабушке.

Бабушка Фаина, услышав о "большой овчарке", рассматривавшей её дочь, чуть не свалилась с сердечным приступом! Если бы это случилось, он стал бы первым в её жизни, сердце у бабули было крепкое. Да и вообще она на здоровье не жаловалась, ну разве что вот — раз в году, по осени, да и то не каждый год.

— Сама подумай, откуда у нас незнакомой овчарке взяться?! У нас же не город. Тут все в это время по дворам на цепях сидят. А ежели какой бы и бегал, так его бы те волки давно сожрали! — говорила бабуля, капая в стакан "Валокордин", оставшийся от деда, у которого с сердцем как раз было неважно.

— Но это и к лучшему, что ты не сообразила… Испугалась бы — он бы кинуться мог, — рассудительно сказала бабуля, когда "Валокордин" был уже выпит и осознание того, что опасность осталась в прошлом, помогло успокоиться. — Однако не ходи больше по ночам!

— Так ведь не ночь была…

— В городе десять часов вечера, может, и не ночь, а у нас зимой — ночь! — отрезала бабуля, и возразить на это было нечего.

Полина вспомнила тот случай, пока ехала на электричке — два часа в один конец, потом ещё автобус, а потом уж пешком — пять километров! Но если срезать через лес — то два с половиной.