Женщина, не склонная к авантюрам - страница 3
— Садись.
Она отрицательно покачала головой. И подробно рассказала, что удалось узнать. Пока ничего серьезного, но тенденция — Альберт, похоже, прав — ей тоже не нравится. У ребят новый главный бухгалтер, и такое впечатление, что он слегка зарывается. Они стали активно брать кредиты под не очень выгодный процент. Или задумали аферу, или их поджимает какое-то крупное финансовое обязательство. Точно, что не перед нашей фирмой.
Альберт внимательно выслушал, подперев голову ладонью, и протяжно вздохнул.
— Ладно, спасибо. Отдыхай. Да, как тебе наш новенький? Мне рекомендовали, что исключительно толковый.
— Поживем — увидим…
«Увидим, поглядим, посмотрим — слова-синонимы, — думала Ирина, когда сбегала по ступенькам лестницы. — Надо бы с Алешкой позаниматься русским языком, чтобы не было проблем, как в прошлом году».
— Мам, ну ты чего так поздно? — услышав, как она раздевается, спросила из своей комнаты Алена. — Есть ведь охота.
— Взяла бы и приготовила, — с неожиданным для себя раздражением отозвалась Ирина. — Для разнообразия. Не маленькая уже.
— Но ты же утром сказала, что купишь фарш и сделаешь котлеты…
«Черт! Забыла зайти в магазин».
— Алена, сгоняй за пельменями! Не купила я фарш.
— Я переписываю кассету, мне Женька на час дала. Она ее вечером должна отдать.
Алешки нет дома. Игорь перед телевизором с недовольным видом смотрит новости. Придется идти самой.
В магазине, как назло, сбой компьютера вырубил все электронные весы. Домой Ирина вернулась минут через сорок, до предела заряженная отрицательной энергетикой десятков усталых людей. Чтобы сэкономить время, не пошла за ножницами, а руками стала рвать пакет. Он сначала не поддавался, а потом с треском лопнул, и пельмени посыпались на пол. Ирина громко ругнулась.
Через пять минут разложила по тарелкам готовые пельмени.
— Идите кушать. Игорь, ты где?
— Я уже попил чаю с крекерами.
Ирина сморщилась:
— Ой-ой, ну не капризничай, пожалуйста! Я ведь не сидела целый день дома и не смотрела в потолок. И вчера у меня не было времени. Ты же видел — до ночи делала огурцы.
Муж соизволил прийти и все съесть.
— Алена, помой хотя бы посуду!
Дочь хотела что-то возразить, но, увидев выражение материнского лица, промолчала.
Ирина сполоснулась под горячим душем и пошла в спальню. Игорь в кресле, зевая, перелистывал газету.
— Ты ложишься так рано?
— Устала. Игорь, поговори, я тебя прошу, с Алешкой. Ну где вот он шлендает?
— Там же, где и мы с тобой в детстве. Ему ведь не пять, а двенадцать…
— Всего двенадцать. Что ты сравниваешь наше время и сегодняшнее? Мало тебе криминала и наркотиков по твоему телевизору показывают?
Он взглянул поверх очков.
— Поговорю. Не заводись только.
— Не завожусь. Поражаюсь твоему спокойствию.
Ирина легла и чуть не с головой укрылась одеялом. Когда вернулся сын, она не слышала.
…Ирина стояла в центре огромного зала. Время от времени слышался треск дров в разожженном камине. И все равно было нестерпимо холодно. На ней — великолепное свадебное платье, присборенное вокруг шеи, как жабо на портрете герцога Альба. Рядом, положив голову ей на плечо, стоит темноволосый мальчик. Откуда-то она знает, что он испанец.
Мальчик, ее жених, жалобно прошептал на ломаном русском:
— Я хочу спать.
— Подожди немного, сейчас все закончится…
«Как могло случиться, что я здесь? — ужасалась Ирина. — Может быть, это сон? Но нет — все слишком реально! Как это может быть моей свадьбой, если я замужем? Что я скажу Игорю? Что будет со мной, когда они все узнают?»
Ирина вздрогнула от прикосновения. Приподняла платье: мурлыкал и терся об ее ногу светящийся, как собака Баскервилей, кот.
К ней, пробравшись сквозь толпу, приблизилась пожилая женщина в черном платье с красной отделкой. Поклонившись, передала большой поднос с насыпанными горкой деньгами — нашими и неизвестно какими.
— Ты будешь очень счастлива! — тихо сказала женщина. — Вон сколько людей желают этого…
Заскрипел диван, и Ирина проснулась. Слегка помотала головой, отгоняя наваждение.
«Господи, приснится же такая чушь! Прямо Маргарита на балу у Воланда. Хорошо, хоть не голая. А испанец-то — с какой редьки?»