Женщина, не склонная к авантюрам - страница 8

Вечером Ирина впервые за четыре дня поговорила с детьми о школе. Раньше за чаем с булкой они подробно рассказывали ей обо всех событиях. Сегодня задушевного разговора как-то не вышло. Алешка, с аппетитом жуя, уложив на сладкое еще и колбасу, пожал плечами:

— Да ничего особенного. Литераторша новая хуже, чем Марья.

— А Марья куда подевалась?

— Говорят, замуж вышла и уехала. Представляешь, в тридцать лет.

— Молодая еще.

— Какая ж это молодая?! — сын с изумлением уставился на нее.

Аленка и вовсе «выставила рога»:

— Мам, давай договоримся? У меня есть подружки. Если надо будет посоветоваться по-серьезному, я сама к тебе подойду. А так, что всякую туфту пересказывать?

Ирина не нашла, что возразить.

Думая теперь только об одном, она придумывала себе занятия, лишь бы суббота пришла скорее. В пятницу, не вникая в увиденное, до полуночи смотрела телевизор. Если лечь раньше, это она уже усвоила, будешь выглядеть неважно.

Наврав Игорю, что пошла по магазинам, в половине одиннадцатого она уже подходила к подъезду Толи. Боже, что за невезуха: из-за угла дома опять эта проклятая Надежда со своим кокер-спаниелем.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

Чтобы не лепить какую-нибудь беспомощную ерунду, Ирина быстро прошла мимо. Прислушалась к гулкой пустоте подъезда, вроде никого. Позвонила. Через минуту, не дождавшись, достала ключи. Открыла и быстро закрыла за собой дверь. В комнате был порядок. Жалюзи — в прошлый раз она их и не заметила — приглушали дневной свет. Из-под журнального столика выглядывала увесистая гиря.

Усмиряя волнение, она прошла на кухню. И тут все аккуратно и нарядно, словно прибрано женской рукой. В вазе на столе вымытые яблоки и апельсины. Может быть, что-то приготовить? Заглянула в холодильник. Там лежало готовое к жарке разрезанное мясо.

Она села, обхватив себя руками. Неужели прошел только месяц? Кроме детей, за эти тридцать с небольшим дней она без сожаления отдала бы предыдущие шестнадцать лет. Но что будет дальше?

У двери послышался шорох, потом затренькал звонок. Ирина посмотрела в глазок: Толя.

Отступила, давая ему возможность разуться.

— Давно пришла?

— Только что.

— Я обещал приятелю помочь с ремонтом машины. В основном все сделали. Мелочи доделает сам.

«Ты и это умеешь!» — с нежностью подумала она.

— Сейчас пообедаем.

Ирина прошла вслед за ним.

— Тебе помочь?

— Все готово. Сейчас кину мясо на сковородку. Салат возьми внизу. Ты какое вино любишь?

— Красное полусладкое.

— «Каберне» пойдет?

— Конечно.

Глядя, как он управляется, Ирина снова отметила, что никогда еще не встречала мужчину, так спокойно и уверенно делавшего все, что надо. И опять острое сомнение: что она-то значит в его раскладе?

Толя перевернул мясо, откупорил вино, себе налил горилку «Немирофф».

— За тебя.

— Спасибо.

Вино было охлажденным, и вкус его ощущался сильнее. Они помолчали.

— Может, музыку включить?

— Не надо.

Через несколько минут он разложил по тарелкам мясо с корочкой.

— Вот кетчуп, если любишь. Но сначала попробуй без него.

Она отправила в рот кусочек.

— Вкусно. Ты вымачивал в уксусе? (Игорь, считавший себя в этом знатоком, делал именно так.)

— Запомни, в уксусе вымачивают только не очень свежую говядину или баранину, чтобы перебить запах. В остальных случаях он делает мясо жестким и невкусным. Самое правильное, для шашлыков, например: замариновать за день в луке, укропе и петрушке. И еще одно правило, тоже для шашлыков: их нельзя переворачивать часто, иначе вытечет весь сок. А эту свинину я только чуть-чуть отбил, чтобы не поранить волокна, и посыпал специями. Все!

Толя замолчал и, заметив, как она на него смотрит, спросил:

— Что?

— Любуюсь тобой, — честно созналась Ирина. — Откуда ты все знаешь?

— Слушаю, что люди советуют. Ладно, ешь, а то остынет, будет не так вкусно.

Выпив второй бокал и немножко расслабившись, Ирина, будто прыгая с моста в ледяную воду, отважилась на вопрос, который гвоздем сидел в ней:

— Толя, у тебя еще есть кто-нибудь?

Он помедлил с ответом.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я ведь совсем ничего о тебе не знаю.

— А зачем?

Она уже чувствовала, что не надо продолжать, но и остановиться не могла.