Женщина, не склонная к авантюрам - страница 9

— Мы ведь уже не чужие друг другу.

Он повертел вилку в руках.

— Ну, если хочешь знать — есть. Моя жизнь началась не месяц назад. Она, наоборот, совсем девочка.

Видя, как покоробило Ирину от этого «наоборот», он поправился:

— Я в том смысле, что она несовершеннолетняя.

Сглатывая комок, Ирина уточнила:

— Это твоя будущая жена?

— Может быть. А может, и нет. Я пока не решил.

Над столом повисло молчание. У Ирины дрожали губы, и она боялась, что, если скажет или сделает что-нибудь, непременно расплачется. Только этого не хватало!

Кремнев обошел стол и сзади взял ее за плечи.

— Если тебя это утешит — я не хотел бы тебя терять. И пусть тебя не мучают комплексы: во многих отношениях взрослая женщина интереснее девушки…

Она глубоко вздохнула. Положила свои ладони на его руки.

— Зря я затеяла этот разговор.

Он постарался ее успокоить:

— Днем раньше, днем позже — какая разница?

Ирина, немного совладав с собой, повернулась к нему:

— Ты меня извини. Мне все это как-то надо пережить.

— Я понимаю. Но ты еще придешь?

Она беспомощно пожала плечами:

— Наверное, да.

Домой Ирина возвращалась пешком. Собиралась гроза, и ветер кругами гонял палую листву. Ей было больно, но она старалась держаться за его слова «Не хочу тебя терять». О том, чтобы все закончить, не может быть и речи, она этого не переживет. Надо как-то смириться и постараться быть ему нужной. Она умная, она теперь мудрая, она сумеет. Приняв решение, Ирина поняла, что ей стало легче.

— Мама, Лешик температурит, — услышав, что она пришла, из своей комнаты закричала Алена.

Все посторонние мысли как ветром сдуло.

— Ну и что вы ждете? — резко спросила Ирина. — Два взрослых человека — и полная беспомощность!

— Ты вспомни, как орала в прошлый раз, что я не ту таблетку дала, — парировала дочь.

Ирина подошла к сыну, лежавшему на кровати. Потрогала холодной ладонью горячий лоб.

— Ты что, ежик?

— Он вчера сожрал целый брикет мороженого, — наябедничала сестра.

— Правда?

Он виновато кивнул:

— С вареньем так вкусно!

— Но ты ведь уже не маленький, — укоризненно сказала Ирина. — Теперь школу пропустишь.

Она налила кипяток в чашку с лекарством. Попробовала из чайной ложечки. Почти вкусно. В ее детстве такого не было.

— Постарайся уснуть.

— Угу.

Выпив чашку горячего чая, Ирина села у окна. Такая поздняя, сентябрьская гроза — очень кстати к ее смятенному состоянию. Но потом в природе настанут ясность и покой. А в ее жизни, похоже, все только сильнее запутается.

Ирина вдруг вспомнила отца. Как он смотрел в окошко на ливень в такой же бессильной позе… Оказывается, вот про что говорят: вырастешь — поймешь. Она его теперь и в самом деле понимает.

Прошла к сыну. Он разметался, скинул одеяло. Натянула на сонного легкую футболку. Рядом положила другую. Ему нужно пропотеть, а потом она заменит мокрую на сухую.

Услышав движение сзади, обернулась. Игорь.

— Я хотел дать «Колдрекс», но без тебя побоялся, он ведь сильнодействующий.

Раскаяние в его голосе ее тронуло.

— Ничего, пару деньков пропустит, потом нагонит. Я с ним позанимаюсь. Ты чего не приляжешь?

— Ждал тебя пообедать.

— Ну, пойдем, я тебя покормлю.

Ирина разогрела голубцы и села на привычное место напротив мужа. Как-то он сдал в последнее время. Заметнее обозначились залысины, резче — морщины у переносицы, круги под глазами.

«А рога-то и незаметны», — невесело пошутила она сама с собой.

Раздражение ушло, осталась жалость.

«Ему ведь сорок два, — подумала Ирина. — Критический возраст — инфаркты, инсульты. И — аденомы. Чего я к нему прицепилась? В конце концов, это от него у меня незлые и неглупые дети…»

— Поел?

Игорь кивнул и сам в кои-то веки вымыл тарелку.

Они легли. Муж потянулся к ней, но Ирина быстро отвернулась.

— Я просто подремлю. У меня живот болит, наверное, вот-вот начнется…

Игорь безропотно повернулся на другой бок.

Как по будильнику, ровно через два часа Ирина встала, обтерла сына влажным полотенцем, переменила футболку и снова прилегла.

Чувствовала она себя так, будто ее переехало машиной.

Кремнев заглянул к ней, чего прежде никогда не бывало, в начале десятого. Спросил сочувственно:

— Привет! Ты как?