Женщина в Гражданской войне - страница 16
Август восемнадцатого года. Екатеринодар в руках белых. Таманская армия, сопровождаемая тысячами подвод беженцев, с боями пробивалась по Черноморскому побережью на соединение с главными силами Северокавказской армии.
Маруся не раз выезжала к таманцам. Она говорила с бойцами, проводила в частях беседы, разъясняла создавшееся на Кубани положение. С каждым днем росла решимость бойцов и командиров пробиться через вражеское кольцо.
Путь армии лежал через Новороссийск, Геленджик, Туапсе. Когда таманцы вошли в Новороссийск, на море показались крейсеры интервентов. Они стояли на рейде, и пушки их были направлены на город. А за горами, отделявшими город от Кубани, тяжело громыхали орудия наступавших на Новороссийск белогвардейцев.
В городе шли собрания рабочих. Члены партии и беспартийные, старики и молодежь вливались в Таманскую армию, чтобы вместе с нею пробиваться на Армавир. Маруся готовилась уйти вместе со всеми, но комитет решил:
— Ты останешься в Новороссийске. Ты знаешь всех членов партии, тебе будет легче развернуть подпольную работу. В последнюю минуту тебе будут даны указания.
…Таманцы уже уходили за цементные заводы. Белогвардейцы обстреливали город. Гремела дальнобойная артиллерия иностранных крейсеров. По городу бежали люди, вскачь проносились всадники. Никто не мог сказать толком, что происходит и кто кого бьет.
Пришла делегация от раненых красных бойцов, находящихся в лазарете. Они просили инструкций.
В это время в партийном комитете бешено звонил телефон. Маруся вертела ручку, пытаясь созвониться с кем-либо из членов комитета, чтобы узнать, какое направление давать отступающим. Но станция не отвечала.
— Так как же нам быть? — спросил матрос с перевязанной рукой, стоявший у двери. За ним на лестнице толпилось еще несколько человек раненых. — Оставаться нам в госпитале нельзя — беляки всех порубают…
Маруся быстро собирала партийные дела и документы. Их было много — больше, чем она предполагала. Но если сложить их на подводу, которая стояла во дворе, с ними могут поехать два-три человека.
— Скорее! — скомандовала она матросу. — Несем!
Они вынесли кипу дел и сложили их на телегу.
— Кто из вас самый слабый? — спросила Маруся. — Садись.
Потом, обращаясь к матросу, сказала:
— Документы отдашь… ты знаешь — кому.
— А ты? — спросил матрос.
— У меня осталось еще одно дело.
В это время где-то совсем близко затрещал пулемет.
— Скорее! — приказала Маруся. — Скорее, трогай. Прямо за цементные заводы — там еще есть таманцы.
И побежала по лестнице наверх.
В помещении комитета было тихо и пусто. Маруся еще раз повертела ручку телефона. Никакого ответа! Она обвела глазами комнату. Кажется, ничего особенно важного не забыли: старые газеты, две винтовки в углу, несколько обойм с патронами в ящике стола.
И вдруг Маруся услышала под окном цокот копыт. Замелькали башлыки кубанцев. Белогвардейский разъезд скакал по улице, направляясь прямо к цементным заводам.
— Стой! Стой! — что было силы закричала Маруся, распахивая окно. — Здесь большевики, здесь их партийный комитет!
Она ничего не боялась. Мысль, осенившая ее, казалась ей очень удачной. Главное — задержать разъезд, чтобы он не настиг за первым же поворотом телегу с партийными документами.
Офицер, командовавший разъездом, повернул коня. Растерянно остановились казаки. В окне напротив появилась какая-то злорадно ухмыляющаяся физиономия. Глаза этого человека встретилась с глазами офицера, и он утвердительно закивал головой.
Маруся отошла от окна. Она спокойно взяла заряженную винтовку. Вторую, стоявшую рядом, она положила на стол.
На лестнице звякали шпоры. Дважды хлопнула наружная дверь. Поднималось несколько человек.
«Вот бы бомбу», подумала Маруся. Но бомбы не было. Не было даже нагана, куда более удобного для боя на темной лестнице, чем неуклюжая винтовка.
Белые окружили дом. Ей было все равно. Чувство величайшей уверенности в себе ощутила Маруся в эту минуту.
Надо было продержаться как можно дольше и тем самым отвлечь силы врага. Маруся спустила курок в ту минуту, когда в дверях показался офицер. Новый выстрел раздался в ответ на матерное слово казака, перешагнувшего через офицера с наганом в руке. Казак растянулся на полу: выстрел почти в упор разнес ему голову.