Женщины на русском престоле и вокруг него - страница 17

Однако неосведомленный о всех тонкостях взаимоотношений русского двора англичанин был не прав, говоря, что Анастасию любили «все подчиненные»: многие, готовые подчиниться государю, совершенно не желали подчиняться его жене, а возрастающее влияние родных царицы и их противодействие фаворитизму, которому Иван был сильно подвержен, не нравились многим боярам. Не нравился им и сам факт женитьбы государя на «неровне»: представители боярской верхушки, заседавшие вместе с царем в Думе и обедавшие с ним за одним столом, воспринимали всех остальных с пренебрежением. Уже вскоре после свадьбы Ивана и Анастасии князь Семен Лобанов-Ростовский упрекал царя в том, что «их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас ими теснит; да и тем нас истеснился, что женился, у боярина у своего дочерь взял… рабу свою. И нам как служите своей сестре?». От своих недоброжелателей Анастасия получила незаслуженное сравнение с нечестивой императрицей Евдокией — гонительницей Иоанна Златоуста (из-за неприязни самой царицы к духовнику царя, одному из его ближайших советников священнику Сильвестру). Но при всем своем желании и влиянии недоброжелатели Анастасии не могли ослабить привязанность царя к любимой жене.

Известно, что вместе с окружавшими ее женщинами царица Анастасия много занималась вышиванием, причем — на уровне искусства. И сегодня в музеях России хранится более полутора десятков работ, которые по художественному стилю и вкладным надписям можно отнести к мастерской Анастасии. Эти работы характерны роскошью используемых материалов и высокими художественными достоинствами, свидетельствующими о вкусе и таланте царицы. Кроме того, произведения, выходившие из царской светлицы, отличает особая связь с важными государственными событиями и с жизнью царской семьи. В них нашли отражение моления о наследнике престола, о победе русского воинства в походах Ивана Грозного на Казань, идеи утверждения самодержавия московского государя, его богоизбранности и царственного покровительства православным народам.

Гак, за вышивкой, воспитанием детей, успокоением (розного мужа и попытками обойти конфликт с его приближенными протекала жизнь Анастасии. Но наступил роковой 1560 г.: царица умерла, не дожив до двадцати восьми лет, «и был по ней плач великий, ибо была она милостива и беззлобна во всем». Во время похорон Иван рыдал и едва держался на ногах. Причину смерти Анастасии толковали по-разному, в основном придерживаясь версии, что организм, истощенный родами, не смог сопротивляться болезни, усиленной нервным шоком от очередного охватившего Москву страшного пожара. Сам же царь не верил в естественную смерть Анастасии и всю жизнь вспоминал о ней с удивительной для подобного человека нежностью и умилением. Грозный царь был искренен в стенаниях по первой жене и, что самое главное, абсолютно справедлив в своих подозрениях: Анастасия была отравлена.

В конце 2000 г. эксперты-химики, исследовавшие останки царицы, обнаружили в ее великолепно сохранившейся густой темно-русой косе мышьяк, свинец и ртуть, причем в таком количестве, что это дало возможность со всей определенностью говорить именно об отравлении. Ртуть нашли и в тлене, и в шелковом светло-коричневом саване. Примечательная деталь: у левого плеча царицы стоял высокий стеклянный кубок, украшенный тонким орнаментом. Класть с погребенным его любимые вещи — это отголоски язычества. Или нечто иное? Быть может, склонный к мистике Иван, уверенный в гибели жены, надеялся, что с этим кубком — символом убийства призрак Анастасии явится к убийце? Кто знает.

Зато доподлинно известно, что после смерти любимой супруги царь изменился: по словам современников, «словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца… и перевернула его многомудренный ум, и стал он мятежником в собственной стране». Смерть Анастасии стала причиной глубокого психологического кризиса и без того неуравновешенного Ивана IV: подозревая свое окружение в убийстве жены, он начинает первую полномасштабную кампанию террора против ближних советников и бояр. Позднее, в знаменитой переписке с бежавшим за границу князем Андреем Курбским, Иван IV упрекал бояр в ненависти к Анастасии и прямо говорил о том, что немаловажной причиной его гнева на приближенных были их происки против царицы: «…а и с женою меня вы про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было». Курбский пытался оправдаться, говоря о клевете самой Анастасии на приближенных советников царя — упоминавшегося уже священника Сильвестра и А. Ф. Адашева, «аки бы счаровали ее оные мужи». Но было поздно: полуобезумевший от горя Иван не желал ничего слышать, и царский гнев было уже не остановить. Вскоре этот гнев все чаще станет обрушиваться не только на бояр и князей, но и на простых, ни в чем не повинных людей… включая последующих жен царя.