Женщины на русском престоле и вокруг него - страница 68

В своем произведении А. Шумахер подробно излагает причины, которые в итоге привели к свержению императора Петра III. Он пишет об отсутствии у Петра III необходимых для государственного деятеля качеств, о том, что «масса новых распоряжений, в изобилии выходивших ежедневно, свидетельствовала о добром сердце, но скверном политическом чутье императора», что «доброму императору также не хватало умных и верных советников, а если и было сколько-нибудь таких… то их советы выслушивались редко и еще реже им следовали, если это не совпадало с настроениями императора», наконец, о том, что «он брался за слишком многие и к тому же слишком трудные дела, не взвесив своих сил, которых явно было недостаточно, чтобы управлять столь пространной империей». При этом автор отмечает, что Петр III совершил массу конкретных политических ошибок, вызвавших «общее и сильное недовольство», а именно, «самым чувствительным образом задел духовенство, конфискуя церковное имущество, и нанес много оскорблений гвардейским полкам. Из-за всего этого и многого подобного императора ненавидели люди всех сословий — и вот в июне месяце против него составился заговор».

Излагая ход событий, Шумахер подчеркивает крайне грубое отношение восставших гвардейцев и солдат к иностранцам, тем самым косвенно намекая на национальный фактор. В частности, он пишет: «они напали… на герцога голштинского. Отдать шпагу добровольно он не захотел, и они вынудили его к тому силой, нанесли много ударов и пинков. Они порвали на нем не только тот самый красный мундир… но и голубую нательную рубаху. Ему нанесли раны, а затем хотели проткнуть байонетом его адъютанта Шиллинга… Какие-то из них даже хотели рубануть его саблями, но гренадер, стоявший за ним в коляске, отразил эти удары своим ружьем. Уже при въезде во дворец герцога еще один из рейтар хотел в него выстрелить, но его от этого удержал, что достойно и внимания, и похвалы, русский же священник. Рейтары и солдаты начисто разграбили дворец, забрали все бывшие там деньги и драгоценности, нарочно покрутили много красивой мебели и разбили зеркала, взломали винный погреб и ограбили даже маленького сына герцога… Озлобленные, неистовствующие солдаты, не слушавшие уже никаких приказов, били, грабили и сажали под самый строгий караул всех, кто оказался во дворце или же только направлялся в него». Об этом же, только более прямо, пишут и многие другие авторы, в частности — придворный ювелир Иеремия Позье, который лично «слышал, как солдаты говорили между собою, что всех иноземцев надо перерезать». Наконец, сама Екатерина II в письме Станиславу Понятовскому писала: «Знайте, что все проистекло из ненависти к иностранцам, что Петр III сам слывет за такового».

Что же касается главной движущей силы этого переворота, то подавляющее большинство его современников говорят о ведущей роли в этих событиях Екатерины Алексеевны. Да и сама императрица в том же письме Понятовскому пишет: «Все делалось, признаюсь вам, под моим ближайшим руководством». Надо отметить, что записки и письма Екатерины, написанные не без некоторой доли кокетства и ложной скромности, являются еще одним весьма интересным и ценным источником по истории событий переворота 1762 г., поскольку, пожалуй, как никакой другой, могут пролить свет на некоторые аспекты этого события. Правда, императрица не довела сами записки до времени переворота, однако многие ценные факты и оценки она изложила в уже упоминавшихся письмах к своему тогдашнему фавориту Станиславу Понятовскому, и письма эти опубликованы вместе с записками и записанными ею же анекдотами.

В своих записках Екатерина пишет, в частности, о том, что «Со времени смерти императрицы (Елизаветы Петровны. — Э. К.)… делали тайно различные предложения императрице Екатерине, которые она никогда не хотела слушать, постоянно надеясь, что время и обстоятельства изменят что-нибудь в ее несчастном положении… Народ был всецело ей предан и смотрел на нее как на свою единственную надежду. Образовывались различные партии, которые думали помочь бедствиям своей родины; каждая из этих партий обращалась к ней в отдельности, и одни совершенно не знали других. Она их выслушивала, не отнимала у них всякой надежды, но просила их всегда подождать, полагая, что дело не дойдет до крайности, и считая всякую перемену такого рода несчастьем. Она смотрела на свой долг и на свою репутацию как на сильный оплот против честолюбия». Более того, Екатерина приводит конкретные примеры: «При самой кончине Государыни императрицы Елизаветы Петровны прислал ко мне князь Михаил Иванович Дашков, тогдашний капитан гвардии, сказать: «Повели, мы тебя возведем на престол». Я приказала ему сказать: «Бога ради, не начинайте вздор; что Бог захочет, то и будет, а ваше предприятие есть рановременная и несозрелая вещь». Что же касается причин, все же побудивших ее на совершение переворота, Екатерина, помимо «сумасбродства» Петра III и его бездарного правления, грозившего «гибелью отечества», пишет о том, что ее вынудил к этому сам Петр, который не раз грозил ей «жениться на Л.В. (Елизавете Воронцовой. —