Женщины Парижа - страница 7

«Хорошо, я согласна, – с трудом выдавила она из себя. – Пусть будет приют».

Глаза Леонара загорелись, словно кто-то включил свет за толстыми стеклами его очков. Он напоминал ребенка, получившего неожиданно щедрый подарок. Ну конечно же, он немедленно предупредит директрису заведения! Она лично примет Солен. Какая досада, что он не сможет присутствовать на их первой встрече – у него самого целых три дежурства в неблагополучных кварталах, их невозможно перенести или отказаться. Однако он уверен, что все пройдет как нельзя лучше! Пусть в случае чего не стесняется тут же ему позвонить… На обложке проспекта ассоциации он быстро записал номер своего мобильного – к сожалению, у него нет визитки, нужно будет поскорее заказать. С этими словами он встал, довел Солен до двери и, пожелав удачи, оставил на лестничной площадке.

У нее даже не было времени возразить. Она вернулась домой с неприятным ощущением, что попалась в ловушку. Нет, она зашла слишком далеко в своих экспериментах, дала себя втянуть неизвестно во что. Звучит, конечно, красиво – «публичный писатель», а вот какова окажется реальность? Вне всяких сомнений, она просто подпала под очарование этих слов.

Проглотив множество таблеток, прописанных ей врачом, она улеглась в постель.

В конце концов, сказала она себе, прежде чем провалиться в сон, может, еще не поздно и отказаться.

Только не сегодня вечером.

Слишком уж холодно.

Пожалуйста, не ходи!

Из окна гостиной Альбен смотрел на засыпавшие столицу хлопья снега. Всего лишь начало ноября, а мороз по-зимнему крепкий. По аллеям вихрился ледяной ветер, срывая с деревьев последние листья. Париж будто покрывался саваном.

Бланш, слышишь меня?

Ты сейчас не в том состоянии.

Бланш и не думала его слушать. Она застегнула юбку, надела темно-синюю трикотажную жакетку, не обращая внимания на его протесты. Альбен беспокоился. У Бланш вновь открылся кашель. В последнее время состояние ее легких заметно ухудшилось. Ночами она почти не спала, задыхаясь от непрерывных приступов кашля, длившихся часами, а ранним утром снова уходила, без кровинки в лице. Он умолял жену побывать у врача.

Да зачем это нужно? – говорила она. Что может посоветовать ей доктор Эрвье – отдых и лечение на свежем воздухе, хорошенькое дело! Бланш не собиралась отправлять себя в добровольную ссылку в какое-нибудь унылое заведение для тяжелобольных и стариков. Тогда Альбен заговорил об их домике в деревеньке Сен-Жорж, в Ардеше[9], где они вполне могли поселиться и жить тихо и мирно вдали от Парижа с его бешеным темпом. Как это улучшило бы ее самочувствие! Это было бы самым разумным решением, имел он несчастье прибавить.

Что-что, а разумной Бланш назвать было трудно. Никогда она не была такой. Не в том состоянии… И что дальше? – бросила она. Отдохну, когда перейду в мир иной. Вот, наконец-то она произнесена, эта чертова фраза! Альбеном овладело бешенство. Сколько раз он уже ее слышал. Не меньше, наверное, чем обещаний начать лечение. Жена его – одержимая. Воительница. Рыцарь. Он вдруг подумал, что она так и умрет – с мечом, в самый разгар битвы.

Поверженный, Альбен смотрел, как она выходила. Ни единый довод не в силах был ее удержать, и он это знал. На свете не существовало ничего такого, от чего Бланш отказалась бы из-за своего здоровья. Не начинать же это делать теперь, в ее-то пятьдесят восемь! Три буквы S на ее воротничке – не просто украшение. Они обозначают миссию, призвание, способ существования.

Суп. Мыло. Спасение[10]. Достаточно этих трех слов, чтобы выразить суть ее жизни: приходить на помощь самым обездоленным. Таково кредо организации, в которой она служила вот уже почти сорок лет.

Бланш родилась в 1867 году в Лионе. Отцом ее был француз, матерью – уроженка Шотландии. Детство ее прошло в Женеве. Отец, пастор, умер, когда девочке исполнилось всего одиннадцать лет. Матери пришлось одной поднимать на ноги пятерых детей. В младшей из этой братии – Бланш – рано проявилась натура деятельная и энергичная. Испытывая глубокое сочувствие к страданиям других людей, она постоянно бунтовала против любых форм несправедливости. В школе для девочек, куда ее отдали, она всегда вставала на сторону младших учениц, защищая их от великовозрастных обидчиц, за что ей частенько доставалось. Нередко Бланш возвращалась из школы с содранными коленками, в грязной и порванной одежде. Мать строго ее наказывала, но все было тщетно. Она так и не сумела разглядеть за чрезмерной чувствительностью и воинственностью дочери тот особый дар, что приведет ее к великим свершениям, позволив взять на себя тяжелейшую и благороднейшую из миссий.