Женская война. Сильвандир - страница 35
— Мы и не то сделаем после, — сказал герцог, — а что-нибудь побольше.
— Благодарю, монсеньер, благодарю!
— И мы уже начали.
— В самом деле?
— Да. Вы слишком скромны, мой молодой друг, — возразил д’Эпернон. — Когда вам нужна будет протекция, надобно обратиться ко мне. Теперь, когда вам не нужно ходить окольной дорогой, когда вам уже не нужно скрываться, когда я знаю, что вы брат Нанон…
— Теперь, монсеньер, — вскричал Ковиньяк, — я всегда буду обращаться прямо к вам!
— Вы обещаете?
— Даю слово.
— Прекрасно сделаете. Между тем сестра объяснит вам, о чем мы теперь хлопочем: она должна отдать вам письмо от меня. Может быть, все счастье ваше зависит от поручения, которое я даю вам по ее просьбе. Попросите совета у сестры вашей, молодой человек, попросите у нее совета: она умна, осторожна и чрезвычайно добра. Любите сестру вашу, барон, и будьте уверены, что я всегда буду к вам милостив.
— Монсеньер, — воскликнул Ковиньяк с непритворной радостью, — сестра моя знает, как я люблю ее, как я желаю видеть ее счастливой, славной и особенно… богатой!
— Ваш пыл нравится мне, — сказал герцог, — так останьтесь с Нанон, а я пойду и займусь одним мерзавцем. Но, кстати, барон, — прибавил герцог, — может статься, вы можете дать мне какие-нибудь сведения об этом бандите?
— Охотно, — отвечал Ковиньяк. — Только надобно знать, о каком бандите вы говорите. В наше время их развелось очень много, и все они разные.
— Вы совершенно правы, этот чрезвычайно дерзок, подобного я еще не видывал.
— В самом деле?
— Представьте, этот мерзавец взамен письма, которое писала вам вчера сестра и которое он заполучил после гнусного убийства, выманил у меня чистый бланк с моей подписью.
— Бланк, в самом деле?
Потом Ковиньяк прибавил с наивным видом:
— Но зачем же вам было нужно это письмо, посланное сестрою к брату?
— Вы забываете, что я не знал об этом родстве.
— Ах, правда.
— И притом имел глупость, надеюсь, вы простите меня, Нанон, — прибавил герцог, подавая ей руку, — имел глупость ревновать вас.
— Вы ревновали? В самом деле?.. Ах, монсеньер! Как вам не стыдно!
— Так я хотел спросить у вас, не знаете ли вы, кто был этот доносчик?
— Нет, право, не знаю… Но монсеньер понимает, что подобные дела не остаются безнаказанными и вы со временем узнаете преступника.
— Да, разумеется, — отвечал герцог, — и я принял меры для этого, но мне было бы гораздо приятнее узнать теперь.
— Так вы приняли меры? — спросил Ковиньяк, слушая в оба уха. — Вы приняли меры, монсеньер?
— Да, да, — продолжал герцог, — и мерзавец будет очень счастлив, если его не повесят за тот бланк.
— Ого! — сказал Ковиньяк. — А каким образом отличите вы этот бланк от прочих, которые вы даете, монсеньер?
— На нем сделана пометка.
— Какая?
— Для всех она невидима, но я узнаю бланк химическим способом.
— Чудесно! — сказал Ковиньяк. — Вы, монсеньер, поступили чрезвычайно остроумно в этом случае, но смотрите, остерегитесь, этот мерзавец, может быть, догадается.
— О, этого нельзя опасаться, кто скажет ему об этой пометке?
— И то правда, — отвечал Ковиньяк, — Нанон не скажет, я — тоже.
— И я тоже, — прибавил герцог.
— И вы не скажете. Вы совершенно правы, монсеньер: когда-нибудь вы узнаете имя этого человека, и тоща…
— И тоща мы будем квиты, потому что, когда он попытается что-либо получить при помощи этого бланка, я прикажу повесить его.
— Amen! — вскричал Ковиньяк.
— А теперь, — продолжал герцог, — если вы не можете дать мне сведений о нем…
— Нет, право, не могу, монсеньер.
— Так я оставлю вас с сестрою. Нанон, — продолжал герцог, — растолкуйте ему мое поручение хорошенько, особенно постарайтесь, чтобы он не терял времени.
— Будьте спокойны, монсеньер.
— Тоща прощайте!
Герцог дружески кивнул Ковиньяку и вместе с Нанон, которая провожала его до передней, спустился с лестницы, нежно попрощался с ней, обещая вернуться в тот же день.
"Черт возьми! — сказал себе Ковиньяк. — Достойный герцог хорошо сделал, что предупредил меня… Право, он не так глуп, как кажется с виду! Но что буду я делать с его бланком? Попробую продать его как вексель…"
Нанон возвратилась и заперла дверь.