Женские капризы - страница 29

— Да, я ушел. Причем так поспешно, что она едва успела назвать меня бессердечным ублюдком.

— Ее не в чем винить. Очевидно, что ты поступил с девушкой по-свински, — Челси с задумчивым видом накручивала прядь волос на палец. — И зачем ты мне все это рассказываешь?

— Потому что наши отношения начались слишком стремительно. Потому что я не готов расстаться с тобой.

На лице Челси появилась легкая улыбка. Дамиан отвел глаза в сторону, не в силах сопротивляться ее очарованию. Он во что бы то ни стало должен договорить, иначе потом не простит себе.

— Но однажды, как бы цинично это ни звучало, я уйду. Это мой modus operandi[2]. Я искренне признаюсь, что не создан для серьезных отношений. Такой уж я уродился. Все, что я могу предложить, так это приятное времяпрепровождение и, смею надеяться, неплохой секс.

В комнате повисла гробовая тишина.

Челси никак не реагировала. Она не спорила, не обвиняла, не обрушилась с упреками. Она лишь, не отрываясь, смотрела на него.

— Понимаю, что выгляжу подонком, — он не мог больше выносить гнетущее молчание. — Ты можешь вытолкать меня в шею, и будешь права. Я не стою даже твоего мизинца.

Внезапно Дамиан почувствовал огромное облегчение. Словно, признавшись во всем Челси, он сбросил с плеч многокилограммовую ношу. Теперь дело было за ней. И Дамиан с покорностью выслушает приговор.

Наконец она пошевелилась, отбросила в сторону простыню и призывно похлопала по матрасу рядом с собой.

Солнечный лучик приятно пощекотал веки Челси. Она улыбнулась наступившему утру и открыла глаза.

Девушка потянулась, разминая приятно ноющее тело. Затем протянула руку в сторону и наткнулась на… пустоту. Дамиана рядом не было.

Она подскочила с постели, накинула халат прямо на голое тело и помчалась на кухню. Затем в гостиную. Но в квартире царила привычная тишина. Никакого намека на то, что буквально несколько часов назад здесь находился потрясающий мужчина.

Челси отчетливо представила себе, как он сидит на ее небольшой кухоньке, читает газету и густо намазывает масло на булочку. Затем перед глазами возникли картины вчерашней ночи. Еще никогда ее не любили так нежно и так страстно…

Стараясь не замечать легкую ноющую боль в виске, Челси решила сварить себе кофе. Когда она подошла к кухонной тумбочке, ее губы расплылись в улыбке. На кофеварке лежал лист бумаги. Дамиан сварил ей кофе и оставил записку!

Но когда она поняла, что кофеварка холодная, улыбка исчезла.

Неважно, что он написал. Дела говорят громче слов. Если Дамиан пренебрег своей обычной кофейной церемонией, значит, он не хотел будить ее. Не хотел встречаться. Не хотел поцеловать на прощание.

Боль в виске стала невыносимой. Челси закрыла глаза и без сил опустилась на стул.

Сама виновата. Он вчера откровенно признался, что не хочет ввязываться в серьезные отношения. Следовало выкинуть этого самца вон. А вместо этого она, как последняя дура, оставила его на ночь. Что ж, час расплаты пришел.

Зазвонил телефон, и от неожиданности Челси подскочила на месте.

— Слушаю, — ответила она, не глядя на определитель.

— Доброе утро, солнышко, — произнес знакомый бархатный голос.

Ноги стали точно ватные, и она вновь опустилась на стул. Инстинктивно Челси еще туже запахнула халат на груди, словно ее тело могло вырваться из тканевого плена только от звука его голоса.

— Давай поужинаем вместе сегодня, — продолжил Дамиан. — Похоже, хорошее питание идет тебе на пользу.

Мозг Челси лихорадочно заработал. Нужно либо играть по его правилам, либо заканчивать со всем этим, чтобы впоследствии не остаться в дураках, вернее, в дурах.

— А если я занята? Или у меня уже назначено свидание?

— Так отмени все! — Он был слишком самоуверен.

Эти слова особенно задели Челси. Значит, Дамиан настолько уверен в своей власти над ней, что не допускает даже мысли об отказе.

— А если я не хочу ничего отменять?

— Тогда я… я не знаю, что сказать, — он явно пребывал в замешательстве.

Она почувствовала, что Дамиан искренне расстроен. Что ж, если она решила ценить лишь действия, а не слова, то нельзя оставить без внимания его вчерашнюю искренность. Челси не могла игнорировать и ту трогательную нежность и заботу, с которой он ухаживал за ней эти два дня.