Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты) - страница 30
Майя хотела не отвечать, но уже доставала адрес:
— Воинская часть… Вот.
Он прочитал:
— Тут недалеко. Но для меня вы попутчик невыгодный. Вылезете, а дальше весь расход опять на меня. Может, я кого-нибудь еще найду. И вам дешевле…
«Не глянулась! Ну еще бы! — Она поправила волосы. — Выгляжу, как чучело!» Парикмахерскую откладывала до последнего дня. Так и не сходила.
Парень подошел еще к нескольким пассажирам, те отказались. Скоро его не стало видно в толпе.
«Оно и лучше! А то бы тряслась, как осиновый лист, всю дорогу…»
Майя не заметила, как парень появился снова.
— Поехали, девушка. Никого больше не нашел… Не везет.
Он поднял ее сумку. Пошли рядом. По дороге объяснил:
— Тетку приезжал встречать. Из Воронежа. Таксист — мой сменщик. Тетку не встретил, сменщику задолжал, клиентов нет.
— А я как раз из Воронежа! А где ваша тетка живет?
— На Пешестрелецкой… Вон наша машина…
Водитель — высокий красивый мальчик с бородкой — молча открыл багажник.
— Кладите сумку.
— Ничего, я в кабину.
Она оглянулась на освещенный огнями аэропорт, который она покидала. На белый свет. Впереди была темная дорога, деревья. Сердце ее неожиданно сжалось.
В девять Скубилин набрал номер заместителя, через которого вел обычно дела с транспортной прокуратурой.
С полминуты оба отдали дань этикету. Скубилин был любитель сауны; зампрокурора — человек сугубо штатский — каждую неделю регулярно ездил в Измайлово на книжный «черный» рынок.
— Как Пикуль? — спросил Скубилин.
— Кусается… А у вас как прошло?
— Пар был необыкновенный!
Со времени прихода на должность Скубилин и транспортный прокурор вели между собой дипломатическую игру, которая позволяла находиться в прекрасных отношениях друг с другом.
Скубилин ни разу лично ни с чем не обратился к коллеге и лично никогда не отказал прокурору ни в одной просьбе. То же самое никогда не позволил себе и руководитель транспортной прокуратуры.
Со всеми деликатными просьбами они обращались всегда к заместителям, те советовались с начальниками и принимали решения, зная, что просьба исходит от главы соседнего ведомства.
Этот случай не составил исключения.
Между вопросов о воскресном паре и о Пикуле провентилировали вопрос о санкции на Гийо.
— Надо решать. Мошенник он отъявленный, — заметил Скубилин.
Заместитель пообещал, как обычно:
— Я позвоню минут через пятнадцать. Вы у себя?
— Да, я на месте. Материалы следователь подвезет прямо к вам. Как скажете, он сразу и подъедет.
Заместитель прокурора перезвонил быстро.
— Дела не больно хороши, Василий Логвинович…
— Что там? — Скубилин нахмурился.
— У директора ресторана немало заступников. Причем в высоких сферах.
— С торгашами это дело обычное. Мы-то с тобой знаем…
— Не совсем, Василий Логвинович. Тут дело особое.
— Но законность-то не игрушка, правда? Народ-то нас поставил соблюдать закон! — Скубилин подпустил митинговости. — Директора ресторана прихватили с поличным. Таких в первую очередь надо учить — кто со связями!
— Прокурор сказал: «Коль Скубилин убежден в виновности и собрал достаточно доказательств, я дам санкцию».
— Показаний против него выше головы.
— Есть только одно «но». Кто-то — он или я — сам допросит главных свидетелей.
— Мэтра?
— И официантку. Чтобы не смогли потом отказаться. Я говорил с Картузовым, — помощник прокурора проявил нервозность. — Он сказал, что обеих нет в Москве…
— Не клади трубку!.. — Скубилин на минуту отключил его, набрал хорошо известный ему номер и снова врубил в сеть. — Слушай!
На другом конце провода послышались длинные гудки, щелчок и затем короткое и энергичное:
— Атаманов у аппарата…
— Как дела? — спросил Скубилин.
— Все в ажуре, товарищ генерал… — Это был исполнительный и верный служака, на которого Скубилин мог положиться.
— Дай трубочку мэтру!
На том конце провода произошла перегруппировка, приятный женский голос произнес:
— Это вы, Василий Логвинович?
— Да. Заточение ваше заканчивается. Сейчас вас прокурор допросит, и вы свободны. Я позвонил, чтобы об этом сказать… Как вам в гостях?
— Хорошо, конечно, — она вздохнула, — но дома лучше…
— Василий Логвинович, я перезвоню через полчасика… — сказал помощник прокурора, когда они снова остались вдвоем в трубке.