Жестокая тишина - страница 8
– Послушай, что было, то было. Теперь все кончено, приятель!
Теперь уже он сделал паузу.
– Дора, что случилось?
Я подскочила. Это был голос Алека.
– Алек! Боже, какое облегчение!
– Что случилось? – засмеялся он.
Однажды Алек уже проделал со мной подобную шутку по телефону. Тогда мне это понравилось.
– Ничего, дорогой. Мне пару раз кто-то звонил. Какой-то чокнутый.
– Правда? Когда? Ты мне не говорила.
– Не хотела волновать.
– Я уже волнуюсь. Ты звонила в полицию?
– Что они могут сделать?
– Дело не в этом. Позвони.
– Хорошо, позвоню.
– Прости, я напугал тебя. Но все-таки позвони в полицию.
– Как дела?
– Нормально. Обычная неразбериха. Как наша дочь?
– Прекрасно. У нее сейчас урок музыки.
Я молила Бога, чтобы он не вспомнил о том, что я выпалила ему. Вот дерьмо! Как я могла быть такой дурой! «Что было, то было. Теперь все кончено, приятель!»
Это прозвучало достаточно ясно.
К счастью, у Алека было много проблем, связанных с картиной. Он начал мне о них рассказывать. Я его почти не слушала. Как я могла быть такой дурой!
– Ты позвонишь в полицию, ладно?
– Конечно. – Я почувствовала, что ему нужно идти. Слава Богу!
– Постараюсь вернуться вечером в пятницу.
– Но в субботу ты должен вернуться обязательно!
– Ты что, назвала гостей?
– Просто хочу, чтобы ты вернулся.
– Я люблю тебя, Дора.
– Я тоже, всем сердцем.
– Что бы ни случилось, я буду любить тебя.
– Скорей возвращайся, – ответила я.
Я лежала в постели. И рассматривала себя. Типично женская точка обзора: вниз через груди до волос на лобке. Я резко ударила себя между ног.
Вот тебе! Никогда не повторяй этого! Мастурбируй, сколько твоей душе угодно. Купи вибратор и шуруй, пока не ошалеешь! Но, ради Христа, никогда больше не повторяй того, что ты сделала. Обещаешь?
«Обещаю», – сказала Пан Доре.
Подмышка перестала кровоточить. Там была всего небольшая царапина. Тогда я задалась вопросом, а не сделала ли я это нарочно? Чтобы причинить себе боль? Наказать Пандору за то, что она сделала.
Обычно я прекрасно сплю, но последующие две ночи не сомкнула глаз. Я читала, не отрываясь, «Темного Ангела», но мне эта книга не нравилась. Слишком уж она была мне близка: женщина ковырялась в своем прошлом. Я поставила «Темного Ангела» на полку рядом с «Голливудом».
У Полетт, как у всех подростков, была привычка: она обожала примерять на себя мою одежду. Я увидела ее перед зеркалом в моем красном платье. Мне следовало выбросить его, но я не сделала этого, потому что оно мне нравилось. Может, сделаю это теперь…
– Оно тебе слишком велико, – сказала я ей.
– Когда-нибудь будет впору, – ответила дочь.
– Я купила его недавно.
– Оно великолепное. Сексуальное.
В этот вечер Полетт мне была нужна гораздо больше, чем я ей. Мы весьма дружны, моя дочь и я. Она ближе мне, чем если бы на ее месте был сын. И она мне дороже любого мужчины. Кроме Алека, конечно. Лучше и дороже их у меня никого нет. Мне чертовски повезло.
Через три дня я снова была на стоянке отеля «Бель Эр». Я договорилась встретиться с Беверли на нашем обычном месте, чтобы позавтракать. Пока мы договаривались о встрече, я чего-то боялась. Но чего? Его там не будет. И если даже будет, ничего такого не случится. Никогда!
Конечно, его там не было. Он останавливался в отеле и сейчас выехал оттуда. Но все время, разговаривая с Беверли, я посматривала на его столик. Я в некотором роде даже гордилась своей храбростью, что смогла снова прийти в этот ресторан. Я почти не слушала, что говорила мне Беверли. Мне везде чудился его запах. «Прекрати! Прекрати это, Пандора!» Беверли обнаружила, что ее голливудский муж Джимбо изменяет ей в Санта-Барбаре с ее кузиной. Ей нужны были участие и совет.
– Такие вещи случаются довольно часто, – заметила я.
– Со мной такого не случалось, – ответила Беверли. – А как бы ты поступила на моем месте?
– Сделала бы вид, что ничего не знаю.
– Если бы Хэммонд изменил тебе, ты бы не стала обращать на это внимания?
– Я предпочла бы ничего не знать.
– Я тоже, но сейчас я все знаю. И что мне делать?
Мне хотелось сказать: «Пойди и заведи себе любовника, постарайся отомстить ему». Но это было глупо, и я это знала. Не могу сказать, почему я даже подумала об этом. О чем это я подумала? О мести?