Жестокий ангел - страница 18
— Да ты просто спятила, сестра! — заключил Луис-Карлус.
— Нет, я полюбила его давно, еще когда работала на фабрике.
— Так вот почему ты устроилась няней к Медейрусам! Теперь мне все понятно. А он-то, Родригу, знает, что ты в него влюблена?
— Нет. Для него я только няня Тэу. Но когда-нибудь он обратит на меня внимание! Ведь его невеста — очень плохая, фальшивая, она уже сейчас ему изменяет. А я — единственная женщина, которая может сделать его счастливым.
— Ты меня убила!.. — сокрушенно покачал головой Луис-Карлус. — А представь, что будет с Жулиу, когда он об этом узнает!
— Ему пока не надо ничего говорить, — сказала Ниси. — Пусть то, что я открыла тебе, останется между нами. А потом, когда мне удастся завоевать сердце Родригу Медейруса...
— Что? Что ты сказала? — подступил к ней Аугусту, случайно оказавшийся рядом и услышавший последнюю фразу. — Если бы я знал про твои тайные замыслы, никогда бы не ввел тебя в дом Медейрусов.
— Не надо расстраиваться, папа, — ласково обняла его Ниси. — Раз уж ты все слышал, то я скажу, что не властна над собой. Я любила бы Родригу, даже если бы он был последним нищим. И мне кажется, в этой любви нет ничего предосудительного.
— Да, сердцу не прикажешь, — согласился опечаленный Аугусту. — Но не забывай, кто ты и кто — сеньор Родригу! К тому же он женится.
— К сожалению, — вздохнула Ниси. — Но пока ведь не женился! И значит, у меня остается надежда...
Аугусту вспомнил предостережения жены и впервые вынужден был с ней согласиться:
— Боюсь, что мать была права: ты рискуешь опозорить не только себя, но и всю нашу семью.
— Она меня попросту не любит, — ответила на это Ниси. — Ты не говори ей ничего, папа. Ладно?
— Да, конечно, — пробормотал Аугусту.
В тот же момент к ним подошла взволнованная Апаресида.
— Я узнала, что ты здесь, Ниси. Расскажи подробнее, как эта бесстыжая Тереза Новаэс позорила вчера мою Вивиану. Ты же была на той помолвке.
— Она не Вивиану опозорила, а себя, — с презрением произнесла Ниси. — Ненавижу таких!
— Значит, это правда! — заплакала Апаресида. — А я еще надеялась, что Вивиана преувеличивает...
— Но ты-то чего раскисла? — попыталась приободрить ее Ниси. — Эта гнусная Тереза не стоит твоих слез.
Апаресида же не только не успокоилась, но зарыдала в голос:
— Боже мой! Какой позор! Почему я должна так страдать на старости лет!
Вышедшая от гадалки Горети обняла старую негритянку и повела ее к себе домой, приговаривая:
— Пойдем ко мне, я дам тебе успокоительного. А потом ты все это забудешь. Главное, ты сумела воспитать Вивиану. Из уличной оборванки сделала настоящую сеньориту — добрую и умную. Она любит тебя и считает своей матерью.
— Да, Вивианой я могу гордиться. А вот моя настоящая, родная дочь!..
— Что? У тебя есть родная дочка? — изумилась Горети.
— Есть, — вытерев слезы, подтвердила Апаресида. — Я никому этого не рассказывала, по сейчас мне стало совсем невмоготу.
— Ну излей душу, — поддержала ее Горети. — Мыслимо ли носить в себе такую тяжесть! А я никому не скажу, не бойся.
Апаресида выпила предложенный ей травяной отвар и, набравшись духу, произнесла то, что скрывала ото всех много лет:
— Тереза Новаэс, которая так обидела Вивиану, и есть моя родная дочь!
— Не может быть! — воскликнула Горети, про себя подумав, уж не сошла ли старуха с ума. — Ведь она же... белая! А ты, извини...
— Да, я, как выразилась моя дочка, черномазая! — вновь заплакала Апаресида. — И как у нее только язык повернулся. Ведь она знает, кто ее настоящая мать.
— Я ничего не понимаю. Расскажи все подробно и с самого начала, — попросила Горети. — Во-первых, поясни, как у тебя может быть белая дочка.
— Очень просто; ее отец был белым. Он умер, когда Терезе исполнилось десять лет. Она всегда стыдилась меня, а когда встретила своего банкира, сказала ему, что ее родители умерли. Ну и я согласилась держаться в стороне, чтобы не помешать ее замужеству. Переселилась в этот район... Тереза даже не знает, где я живу. Правда, каждый месяц сбрасывает на мой счет немножко денег...
— А она знает, что ты удочерила Вивиану?
— Нет. Ей о моей жизни вообще ничего не известно.