Жестокий ангел - страница 40

— Ты, я, сиделка, наконец?

— Нет, дорогая, такая перспектива меня не устраивает, — заявила Марилу. — Тебе надо выходить замуж и растить собственных детей, а мне это и вовсе не по силам.

Даже если я найму пять сиделок, все равно мне каждый день придется видеть больного неподвижного старика. Да я просто с ума сойду!

— Мама, у меня волосы дыбом встают от твоих слов, — призналась Лижия. — Это же твой родной отец! Если он не нужен тебе, то неужели будет нужен Клотильде или какой-либо другой женщине?

— Та, на которой он женится, будет вынуждена за ним ухаживать, потому что получит богатое наследство после его смерти, — спокойно пояснила Марилу.

Лижия пришла в ужас от такого откровения,

— Надеюсь, ты не говорила этого дедушке?

— Говорила много раз! Пусть не надеется, что я буду при нем сиделкой.

— Теперь мне понятно, почему он так редко у нас бывает, — печально промолвила Лижия, а про себя подумала, что не зря дед питает симпатию к Горети — женщине простоватой, но участливой и доброй.

Клотильда приняла приглашение Марилу и согласилась пообедать с Америку не от хорошей жизни. Положение было таково, что за неуплату налогов сестры Жордан вскоре могли лишиться своего фамильного особняка.

Когда речь впервые зашла о том, что особняк может быть продан с аукциона, Клотильда предложила другой вариант:

— Не разумнее ли расстаться с Ренуаром и прочими картинами, чем лишиться дома?

И тут Элизинья призналась, что давно уже продала все ценные картины из семейной коллекции, заменив их подделками.

Клотильда пришла в ужас, но Элизинья добила ее, сказав, что так же поступила и со своими бриллиантами.

— Но куда же подавались эти деньги? — недоумевала Клотильда.

— А на что, по-твоему, мы жили последнее время? — задала ей встречный вопрос Элизинья.

Фреду предложил сдать особняк в аренду, а самим поселиться в пристройке, но сестры пока не дозрели до такого шага психологически.

Пытаясь им помочь, Фреду начал с самого простого: дал Элизинье деньги и велел ей расплатиться с Горети за сшитые для них платья. Сестра же его обманула. Встретившись не с Горети, а с Бени, отдала ему только часть долга. Но Фреду об этом не знал и поэтому надеялся, что Горети изменила свое негативное отношение к сестрам Жордан.

Для него это было крайне важно потому, что он все больше влюблялся в Горети и даже подумывал о том, чтобы на ней жениться. Горети тоже увлеклась им. Но Жулиу предупредил Фреду, чтобы тот по-прежнему не говорил ей, кто он на самом деле.

— Горети женщина решительная, — пояснял Жулиу, — Как только узнает, что ты — брат Элизиньи Жордан, сразу же прогонит тебя.

И Фреду продолжал встречаться с ней, выдавая себя за водителя грузовика.

Со временем ему пришлось включить в число заговорщиков еще и Бени, который давно был знаком с Фреду.

— Я люблю твою сестру и хочу на ней жениться, — прямо сказал ему Фреду. — Но ты пока не выдавай меня, ладно?

Бени пообещал хранить молчание, считая Фреду подходящей парой для сестры. В самом деле, не выходить же ей замуж за старика Америку, который недавно предложил Горети руку и сердце! Она, конечно, ответила ему вежливым отказом. А Фреду ей очень нравился. Возможно, Горети бы и отважилась на замужество, да этому препятствовала Симони, втайне надеявшаяся помирить отца и мать.

— Этот Фреду такой противный, — говорила она матери. — Я просто видеть его не могу! И к тому же он, судя по всему, нищий. Тогда уж лучше тебе выйти замуж за Америку. Он хоть и старик, но добрый и богатый.

Об Америку Симони говорила так спокойно, зная, что мать нисколечко не влюблена в него.

Горети молча выслушивала дочь, не желая с ней ссориться. Слава Богу, та хоть перестала встречаться с отцом. Горети это радовало, и она хотела сохранить хрупкий мир в семье. А потому и не давала Фреду определенного ответа на его предложение о женитьбе.

И он, понимая ее душевное состояние, терпеливо ждал. На своей ферме Фреду теперь практически не жил, однако в Сан-Паулу его удерживала не только Горети, но и желание разрешить финансовую проблему сестер.

А сделать это было очень нелегко.

Когда Фреду попросил показать ему все документы, оставшиеся от покойного мужа Элизиньи, то натолкнулся на ее сопротивление: