Жестокое перемирие - страница 12

Уйдут же эти гады! Юрко уже приближался к соседскому палисаднику.

Андрей вскинул автомат, широко расставил ноги. Вертлявая спина преступника неплохо помещалась в прицел, но постоянно норовила из него уйти. Он затаил дыхание, расслабился. Длинная очередь пропорола воздух. Оборвался истошный визг. Ступия изобразил причудливую петлю, как будто собрался поднырнуть под собственную промежность. Главное, что попал!

Андрей уже не смотрел, что происходило с этой ничтожной тварью, кинулся за главарем шайки. Трофим решил, что стреляют в него, от страха ноги его подкосились, он повалился в бурьян. Окуленко настиг его в несколько прыжков, отбросил автомат и принялся ожесточенно бить.

Главарь попытался приподняться. Отчасти ему удалось это сделать. Бандит напыжился, схватил Андрея за ногу, а когда тот потерял равновесие и повалился, потянулся к его автомату.

– Что, мент, поквитаемся? – выхаркнул он вместе с рвотой.

Да не бывать такому! Андрей ударил пяткой в ненавистную морду, благо до нее была не коломенская верста. Бандит встряхнул всеми конечностями, его челюсть переломилась. Он понимал, что конец близок, сопротивлялся с каким-то диким напором, не желал уступать. Андрей опять навалился на него. Трофим хрипел, пена шла из распахнутого рта, как из вскрытой банки со свежим пивом.

Рядом уже топали опомнившиеся товарищи. В нетерпении подпрыгивал Пашка Дорофеев. Он хотел помочь командиру, но в недоумении встал перед клубком из тел и мельтешащих конечностей.

– Командир, что у тебя с этим козлом? – выкрикнул Костюк.

– Характерами не сошлись, – прохрипел Андрей, пытаясь вывернуть непоседливые руки уголовника.

– Да не лезь ты, Пашка! – выкрикнул Савельев. – Капитан сам сейчас разберется!

Как в воду глядел товарищ! Трофим отчаянно взбрыкнул, окатив Андрея слюной. Бешенство обуяло Окуленко окончательно, затмило остатки разума. Пальцы бандита впились в его горло. Он избавился от хватки ударом колена в промежность и коротко врезал в горло. Этот решительный удар переломил шейные позвонки бандита.

Капитан откатился в сторону, восстанавливая дыхание. Сознание заволокло свинцовой мутью, но ничего летального в этом не было.

Трофим колотился в агонии, давился собственными выделениями. Он издал что-то трубное, незаконченное и затих.

– Ну, ты и отжег, командир!.. – сказал Дорофеев, помогая ему подняться. – Сам осудил упыря, собственным законом. Посмотри, до чего ты его довел!

Смотреть на мертвого поганца бывшему капитану милиции решительно не хотелось. Держась за горло, Андрей ползал по земле, искал автомат, едва не поменявший хозяина.

– Он и Ступию осудил! – выкрикнул с другого конца огорода Костюк. – К высшей мере, блин! У этого придурка от рожи ни хрена не осталось. Ты ему, Андрюха, полмагазина в затылок всадил! А как же справедливый суд, тюрьма? Ладно, командир, не парься, собаке – собачья смерть!

В покинутой баньке вдруг разразилась автоматная стрельба! Все бросились обратно, даже Андрей, позабывший про свое травмированное горло.

Невысокий Савельев колобком вкатился в баню и начал жутко ругаться. За ним туда ввалились остальные. Мертвецов в помывочном отделении явно прибыло. Прохор с Гориком лежали на полу – лица обезображены, рты оскалены. Оба крест-накрест были перечеркнуты пулевыми отверстиями. От крови в тесном пространстве было некуда ступить.

– Уплачено… – отрешенно пробормотал Липник, извлекая из автомата пустой магазин.

– Ну и что это было, Серега? – не понял Дорофеев.

– Хамили, – коротко пояснил Липник.

– Ага, – понимающе протянул Голуб. – Тогда, конечно, другого лекарства не существует.

– Осуждаешь, командир? – Липник глянул на Андрея с какой-то непонятной злостью.

Он был еще не в курсе, что капитан Андрей Окуленко тоже славно поработал на задворках баньки.

– Не могу смотреть на эту мразь, слушать, как они меня матерят. Сам не свой становлюсь. У тебя ведь никого не убили на этой войне?

– Сплюнь, – пробормотал Андрей, невольно отворачиваясь.

У него на этой глупой и беспощадной войне, к счастью, никого не убили. Семья в порядке, хотя и находилась в Ломове, родня из Макеевки успела эвакуироваться в Россию еще до начала полномасштабных боевых действий.