Жил да был «дед» - страница 12
— Здравствуйте, — сказала она, — а я вот вас ждала из рейса.
— Кха, — ответил Славка, — очень приятно. — И не знал, что сказать еще.
— Меня зовут Антонина, Антонина Семенова.
— Кха.
— Я жена Сергея Семенова, ну подполковника, который… с которым…
Это было действительно неожиданно. Как она его отыскала?!
— Да вы проходите сюда, проходите. Что же вы там, внизу?
Но Антонина идти на судно отказалась, и Славка спустился к ней сам. Потом, гуляя с Антониной по пирсу, он слушал бойкий ее стрекот о том, что ее «балбес» — так она постоянно в разговоре именовала своего мужа — совсем не знает жизни, что он «романтик, пустой фантазер и мечтатель», что «попал под чары умной и опытной женщины». Слушая подобные определения в адрес своей жены, Славка ежился, словно его самого уличали в какой-то низости («При чем тут опытная?..»), но перебивать Антонину не имело смысла.
— Вы мне должны помочь, — убеждала она его, — нам надо действовать сообща.
Совсем нелепость. Помогать Антонине вызволять ее мужа-романтика из-под коварных чар Инны, его, Славкиной, жены! Дикость какая-то!
— Что вы конкретно предлагаете?
— Надо собраться всем вместе и обсудить создавшееся положение. Да-да, не ухмыляйтесь. Сергей и ваша жена такого же мнения, мне Сережа сам об этом сказал по телефону. Им, видно, тоже неопределенность эта надоела.
Глупо, глупо все! И этот разговор и «собрание»… «Подписан четырехсторонний договор»… «Высокие договаривающиеся стороны пришли к единому соглашению»… Но неизвестность и какая-то подвешенность вымотали… Действительно, надо ведь делать что-то.
— Я согласен.
— Вот и отлично. Тогда я обговариваю конкретную дату и час и сообщаю вам.
Антонина пришла на другой же день и сказала:
— Сегодня в шесть вечера. На квартире вашей жены… на вашей квартире.
«Да, — думал Славка, — сторонам действительно невтерпеж прийти к соглашению».
Пришел ровно в восемнадцать ноль-ноль. Дверь открыла Ксения, бросилась на руки и заплакала.
— Папка, ты почему ко мне не плиходишь? Ты же еще не в лейсе!
Славка так, с дочкой на руках, не видя никого, не здороваясь, прошел в гостиную, сел в свое кресло. Только там огляделся.
Антонина была уже здесь. Она расположилась напротив, у стены, уткнулась в спортивный журнал, и ее, казалось, ничто больше не интересовало. «Железное самообладание», — подумал не без ехидства Славка.
Подполковник стройными длинными ногами мерил взад и вперед комнату, проходил и дальше, в спальню, потом возвращался. Взор его был устремлен в пол.
С нарочитой непринужденностью держалась Инна. Она вбежала из кухни в гостиную и всплеснула руками:
— Ах, все уже здесь! Я сейчас!
Потом чем-то звякала на кухне, мягко и часто стукали там ее шлепанцы, даже вроде мурлыкала какую-то песенку. Или это Славке показалось? Через какие-то минуты Инна вкатила легкую никелированную двухэтажную колясочку, а там икра, кофе в маленьких китайских чашечках, печенье, сигареты… Раут какой-то, прием в королевском дворце… К чему этот маскарад! А Инна с очаровательной непосредственностью улыбается — само радушие и уют. На Славку не глядит, старательно не глядит.
— Угощайтесь, ну угощайтесь, не стесняйтесь.
На нее тоже никто не смотрит. Кроме Славки. Инна села наконец в кресло, закурила сигарету и замолчала, будто кончился завод. Вместо улыбки уже настороженность и ожидание. Славка отпустил с рук Ксению:
— Иди, доченька, к себе в комнату. Я к тебе еще зайду.
И вот уже тишина, пустая и зябкая пауза. Как перед боем.
Первый решил принять огонь на себя бравый офицер.
— Ну я, как говорится, заварил эту кашу, мне и ответ держать, — заявил он твердо, остановился посреди комнаты, скрестил на груди руки и сел.
«Началось, — подумал Славка. — Но этот ничего. По-мужски».
Подполковник говорил прямо, как и подобает военному. Он кратко и четко изложил собравшимся историю его знакомства с Инной (Славку бритвой резануло: «Мы полюбили друг друга»), обрисовал создавшуюся на текущий момент ситуацию и предложил высказаться всем прямо и конструктивно, потому что ничего уже изменить нельзя…
Все, что происходило после этого, удивительно походило на комедийный спектакль, поставленный режиссером с небогатым или даже дурным вкусом.