Жили они долго и счастливо - страница 12

Она молчит.

– Теперь это твой дом. Назад пути нет. Ты понимаешь меня? Думаю, я достаточно ясно выражаюсь на правильном английском языке.

Если она не понимает, то она дебилка.

– Да.

– Если у тебя есть какие-либо вопросы, сейчас самое время задать их.

– Когда я смогу вернуться домой?

Я вздыхаю.

Она не понимает. Больше слюны поможет исправить ситуацию. Но теперь у меня пересохло во рту, но мне, думаю, удастся произвести для нее одну небольшую порцию спермы.

– ЭТО ТВОЙ ДОМ! – кричу я.

Я не люблю, когда кто-то кричит, даже я. Я люблю, чтобы все было спокойно и тихо. Меня раздражает даже фоновый шум, каким бы слабым он ни был.

– Прости, – снова говорит она.

– Еще что-нибудь? – спрашиваю я, надеясь, что ответ будет "нет".

– Если это мой дом, почему я должна быть привязана к кровати?

А-ха-ха. Разумный вопрос! Я не буду плевать на нее.

– Есть правила жизни со мной в одном доме. Пока нет доверия, ты остаешься в этой комнате. По мере того, как я начну тебе доверять, я буду постепенно освобождать тебя от наручников, по одной паре за раз, пока ты не сможешь свободно ходить по дому одна. Когда ты начнешь любить меня так же сильно, как я люблю тебя, мы перенесем твои вещи в нашу спальню. Как только мы преодолеем этот начальный трудный период, я уверен, ты увидишь, что я старался сделать для тебя все возможное.

– А как же мои родители? Они будут интересоваться, где я. Они будут искать меня.

– Нет никого, кроме тебя и меня. Никто не сможет разрушить нашу любовь друг к другу.

– Но я скучаю по ним.

– Со временем перестанешь. Я позабочусь о тебе.

Я чувствую, что успокаиваюсь, и тянусь за влажной салфеткой, чтобы вытереть ее лицо. Она ничего не говорит, но по выражению ее глаз я могу сказать, что она благодарна. Может быть, мне стоит извиниться?

– Извини... – сказал я, – ...просто столько хлопот из-за этого и все идет не так. Смотри, я принес тебе цветок.

Я показываю ей розу с подноса с завтраком, но она будто не замечает ее. Размахивание цветком перед ее глазами также не вызывает никакой реакции.

– Ты устала, я оставлю тебя на пару часов в покое, дам тебе собраться с мыслями, – закончил я.

Чуть не забыл.

– Прежде чем я уйду, – спросил я, – как тебя зовут?

Она по-прежнему не смотрит на меня, но отвечает:

- Ванесса.

Ванесса. Мне нравится. Это красивое имя, которое ей очень подходит.

– Что ж, Ванесса, если тебе что-нибудь понадобится, просто позови меня, – говорю я, поворачиваясь и выходя из комнаты, закрывая за собой дверь.

Я понаблюдаю за ней по камерам, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Когда я вернулся к компьютеру, где я мог продолжать наблюдать за ней с камер видеонаблюдения, я не мог не чувствовать, что сегодняшний день значительно отбросил наши отношения назад. Мне хотелось, чтобы сегодня все было особенным, но сейчас я просто хотел отмотать время назад и начать все сначала, притворившись, будто этого дня никогда не было.

Я сажусь и смотрю на нее на мониторе. Она смотрит вперед, в стену, не моргая и не двигаясь. Я надеюсь, что она сможет простить меня за мою вспыльчивость. Мне действительно стыдно за себя. Я стараюсь себя уверить, что все будет хорошо. Просто дам ей время. Говорят, что "время лечит". Я не знаю, кто это придумал, но, надеюсь, это правда.

Я сказал ей, что оставлю ее в покое на пару часов, но думаю, что, может быть, полчаса будет достаточно, прежде чем я снова проверю ее. Мне не нравится оставлять ее одну. Я просто хочу сделать все правильно.

Когда ловишь себя на том, что просто сидишь и ждешь – полчаса кажутся напрасной тратой времени. То, что кажется двадцатью минутами, на самом деле оказываются всего лишь двумя. Я чувствую, как напрягаюсь, когда она продолжает просто лежать – не то чтобы у нее был большой выбор, будучи привязанной к кровати. Я люблю тишину, и все же эта тишина беспокоит меня. Я не могу понять, в порядке ли она или хочет ли она чего-нибудь. Она как бы просто отключилась. Сдалась. Разве я не предложил ей достаточно? Я дал ей дом, в котором можно жить, еду, воду, самое главное, свое сердце, а она ничего не дает взамен.

Я думаю, что сломал ее.