Жить в присутствии Бога - страница 38
Не презирай своего брата, не говори: «Вот, он все время осуждает, все время грешит». Ты сам не осуждай, не иди с ним, если он хочет увлечь тебя в пересуды. Уважай его, но пусть твоя жизнь никак не зависит от его жизни. Не позволь себе даже взглянуть на него свысока, иначе впадешь в руки врагов своих.
Человеку, который не уважает грешника и осуждает его, Бог попустит испытать великие бедствия и впасть в страшные грехи, для того чтобы он понял на опыте, что такое смирение и святость. Лучше вместе с ближним погрязнуть в трясине греха, чем его судить, критиковать и обвинять [2, 152–153].
«Ладно, — скажет кто-нибудь, — я не буду учить ближнего. Но когда он сам приходит и ввергает меня в искушение, причем искушение сильнейшее, — просит меня поучить его, сказать ему о том, что́ он должен делать для своего спасения, могу ли я остаться безразличным? Не будет ли это отсутствием любви?» Страшное искушение.
Любое искушение, и самое серьезное, и самое сильное, — в действительности является уколом всех наших внутренних страстей. Но само искушение возбуждает еще худшую страсть, льва, которого никто не может связать, быка, которого никто не может укротить, — эгоизм и заставляет человека поверить, будто он что-то собой представляет. Однако в тот самый момент, когда он почувствует, будто что-то собой представляет, он уже пал. Потому Иаков, брат Господень, говорит: «Не становись учителем» (см. Иак. 3, 1). Одно дело, когда Бог настойчиво и требовательно призовет тебя стать учителем, и другое — когда ты сам станешь учителем ближнего, потому что у тебя якобы есть на это такое-то и такое-то указание, или необходимость, или преимущество [1, 291–292].
Если кто-то попросит у тебя совета, постарайся выйти из затруднения, сказав ему что-то простое. Будь осторожен, чтобы не начать его учить, думая, будто ты способен ему помочь. Скажи ему что-нибудь, раз он просит и настаивает, но на этом остановись. Если он человек невзыскательный, то он призна́ет: свой долг ты выполнил [1, 292].
Когда он попросит твоего совета, скажи ему свое мнение, но оставь его свободным, потому что человек делает только то, что хочет. Если ты думаешь, что можно кого-то исправить своими поучениями, ты ошибаешься. Человек — это величайший революционер, и он становится величайшим бунтарем, когда чего-то желает, а ты ему в этом отказываешь [1, 292–293].
Что бы ты ни сделал для того, чтобы помочь ближнему, если он сам того не захочет, у тебя ничего не выйдет, раз уж и Бог не может его научить. Душа должна захотеть освободиться от греха, который порабощает ее волю. Нужно настроиться на то, чтобы подлинно изменить себя, избавиться от той свободы, которую, по нашему мнению, мы имеем [1, 298–299].
Каждый из нас считает, что он лучше всех, и может представить подробный перечень недостатков и отрицательных черт, которые он видит в своих ближних. Чтобы оправдать самих себя, мы ссылаемся на слабости других: я пришел сюда, чтобы достичь святости, но мне этого сделать не дают: этот такой, а этот сякой. В особенности так происходит в том случае, когда недостаток брата задевает меня лично. А он не может меня не задеть, потому что раздражительный брат будет раздражаться в том числе и на меня, ленивый и мне скажет «нет», гордый и со мной будет вести себя дерзко, — и тогда я начну порицать братьев.
Порок осуждения, к сожалению, всегда существовал среди людей и будет существовать. Приведем несколько примеров. Хочу я что-то сделать и прошу помощи у брата. Он отказывает самым ужасным, по моему мнению, образом, и тогда я иду к другому брату и рассказываю ему о происшедшем, потом ко второму, к третьему… Теперь об этом случае знает весь монастырь, между тем как я истолковал отказ брата под влиянием своего сердечного расположения, своего эгоизма, а не соответственно намерению брата. Ведь я не знаю, насколько он был утомлен и какое испытывал затруднение. Таким образом, я становлюсь извратителем правды, обманщиком в монастыре. И я буду отвечать за свое поведение. Брат же свободен от всякой ответственности, потому что он, вероятно, был уставшим, расстроенным и не мог со мной разговаривать. Может быть, у него есть затруднения в отношениях со мной лично, или такой у него характер, и он разговаривает так со всеми. Я не могу знать причин его отказа. Он может остаться неповинным, а я тут же впадаю в грех. Но даже если в тот момент брат был виновен, то Бог его оправдает, а я понесу всю тяжесть ответственности и за себя, и за него.