Жить в присутствии Бога - страница 47

Но трудность состоит в том, что мы не хотим покаяться, потому что не возлюбили Бога. Какой-нибудь грешник, не познавший Бога, наверное, может когда-то покаяться. Но можем ли спастись мы — те, которые познали Бога, вошли в стены Иерусалима, но желают прежнего мучительного египетского рабства? [1, 323–325].

Человек смиренный, который не может поверить, что для него возможно когда-нибудь не быть грешником, получает от Бога дар познания своих грехов. Покаяние, начало нашего спасения, — это дар от Бога. Я сам не могу покаяться. Только Бог может сказать мне, что такое грех, что такое покаяние, и дать мне его. В каком случае? Если у меня есть смиренномудрие, если я ничего не прошу, а только ежедневно веду духовную брань ради Бога [1, 453].

Когда человек приобретает познание своего греха и покаяние? Когда страсти начинают отступать и человек видит, что вступает на путь покоя? Тогда, когда при помощи благодати Божией он приходит в состояние плача, то есть в серьезное и мирное настроение. Тогда человек не живет внешней жизнью, которая заключается в разнообразных занятиях, ложной радости и суете, он не рассеивается. Ум его сосредоточен и обращен к его собственному греху, к сердцу, и поэтому он не рассеивается, не тревожится, но внутренне спокоен [1, 454].

Нужно вкусить от сладости добродетелей, чтобы понять горечь греха. Ты не можешь приобрести знание греха, если каешься и отрекаешься от греха, а потом грешишь. Иными словами, тебе не почувствовать, насколько ужасен самый малый грех и как сильно он восстает против Бога, если ты этому греху причастен, потому что чем более кто причастен греху, тем более грех им овладевает.

Когда человек грешит, он не только не движется к покаянию, но еще более соединяется с грехом и сам становится сплошным грехом. Нужно вкусить сладость добродетелей, познания Бога, чтобы смочь понять, что такое грехи, противоположные этим добродетелям [1, 502].

☾

Если ты в чем-то погрешил, то не желай это скрыть под ложью, потому что ложь будет еще бо́льшим грехом. Признайся в своей погрешности, скажи: «Прости меня», и тут же ошибка и даже само зло перестанут усугубляться и повторяться. Да и ближний будет тебя уважать, когда увидит, что хотя ты и ошибся, но сказал правду. Оправдание — это немощь. Нужна искренность [1, 101].

Приходит кто-то и говорит, что ты разбил стакан. Не отвечай ему: «Я не разбивал и вообще не знаю, что произошло», но сразу скажи: «Прости меня, я больше не буду так делать». Видите духовное разрешение дела?

Противоречие, попытки защититься, оправдаться, негодование — это трусость. Как воробей, взятый в руки, начинает трепетать от страха, так трепещешь и ты, обрушиваясь на другого, противореча ему и оправдываясь. Что бы тебе ни сказали, не бойся, пусть даже это будет клевета, ложь, лишь бы ты этого в действительности не делал. Прими на себя эту тяжесть и скажи ему: «Брат, прости меня, я больше так не буду». И если он потребует от тебя возместить ущерб, возмести. Чего тебе терять? Ведь так откроется возвышенность твоей души [1, 102–103].

Мы грешны потому, что не хотим встать, и потому, что любим свой грех. Мы лжем, когда говорим: «Я хочу, но не могу», потому что наше «могу» в руках Божиих. Лжем, когда говорим: «Я хочу, но мне не дают ближние», потому что моя жизнь не зависит от ближних. Есть только я и Бог. Мы лжем, когда говорим: «Я хочу, но у меня не получилось», потому что этим мы оскорбляем Бога: мы как бы утверждаем, что Бог чего-то не может [1, 278–279].

Святой Исаия ставит нас перед страшной действительностью нашего греха, который хотя и «всегда перед нами» (см. Пс. 50, 5), но мы живем так, будто его не существует. Даже когда мы исповедуемся, молимся и со слезами взываем: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!» — и тогда в действительности перед нами не стоит наш грех. Нами движет стремление познать, опытно почувствовать Бога и оправдаться. Мы и тогда объявляем Ему свой грех не для того, чтобы удостовериться в прощении, а для того, чтобы оправдаться, как это делал и фарисей [1, 286].