Жить в присутствии Бога - страница 51

происходят в нашей психике из-за какого-то события, которое мы скрываем или не хотим, чтобы о нем вспоминали окружающие [2, 309–310].

Когда дистанция между мужчиной и женщиной пропадает, происходит духовное и душевное соединение, изгоняющее стыд. Постепенно человек может дойти до того, что будет считать себя неподверженным соблазну и непорочным, ему будет казаться, что он может смотреть даже на обнаженную женщину и при этом оставаться безстрастным или что он может предаваться мечтаниям без всяких последствий. Все это говорит о том, что духовное зрение такого человека крайне притупилось [2, 322–324].

Мы должны, во-первых, правильно судить об опасности плотских грехов — нельзя думать, что если ты чист сердцем, то и все таковы, — и, во-вторых, понимать, что мир лежит во зле (1 Ин. 5, 19). Об этом не следует забывать даже тогда, когда мы находимся рядом с монахами, священниками, епископами, с самыми, казалось бы, неиспорченными людьми. Порок захлестывает мир. Прилежит мне злое (Рим. 7, 21), оно в моем естестве [2, 334].

«Если в каком-то месте придется лечь спать, — говорит авва Исаия, — не укрывайся одним плащом с кем-либо, но, прежде чем ляжешь, сотвори много молитв в сердце».

Плоть всегда стремится к злу, к греху, и ты не можешь считать себя неуязвимым, потому что в конце концов или сам падешь, или ближнего подтолкнешь к греху. Все грехи находятся у нас прямо под ногами, и ты ошибаешься, если считаешь, что для тебя опасности нет: это плохое безстрашие.

Если возникнет необходимость спать в одной комнате с другим, то лучше тебе совсем не спать, чем накрываться с ним одним одеялом. Пусть спит ближний. А если ты спишь на своей постели, а он на своей, то, прежде чем уснуть, в сердце своем произнеси множество молитв, так чтобы заснуть не с чувством близости другого человека, но погрузившись в молитву, имея собеседником и сожителем себе Христа [1, 94].

Нужно сказать и о плотском похотении. Оно разрывает в клочки все существо человека, раздробляет самую сердцевину его личности, превращает все его душевные силы в противоестественные порывы и влечения. Душевные силы человека настолько повреждаются, что обращаются против него самого и, вместо того чтобы служить его внутреннему единству, наоборот, расторгают его существо все больше и больше. Разделяется его душа, страдает и плоть. Внутренние противоречия раздирают человека: он хочет одного, а делает другое, решает так, а поступает иначе, живет не так, как на самом деле хочет. По этим последствиям, которые влечет за собой плотское разжжение, очевидно, что оно совершенно чуждо человеческой природе, ведь оно вошло в нее после грехопадения [3, 162–163].

Сегодня когда кто-то живет непорочно, то о нем говорят, что он ведет себя неестественно, противоестественно, ненормально. А когда он живет в грехе, то говорят, что это естественно. Люди извращают всё, сажают человека в такое болото своих рассуждений, мерок, представлений, что он уже не может из него выбраться. Что бы он ни делал, он обнаруживает, что враги повергли его в ров с нечистотами, из которого он не может выбраться. И не только выбраться, но даже возопить ко Господу он не может [1, 258].

☾

Кто боится немощи тела, тот не достигнет естественного состояния, — наставляет авва Исаия, — но если он прибегает к Богу во всяком своем страдании, то силен Бог дать ему покой».

Не бойся болезней. У тебя язва? Желудочное кровотечение? Не бойся, ничего с тобой не случится. Если ты потерял немного крови, съешь три апельсина — и все будет в порядке. Из-за болезни глаз ты ослеп? Ничего. Теперь тебя будет просвещать Бог. У тебя рак? Теперь тебе легче сосчитать свои дни — и ты сможешь приготовиться и быстрее пойти на небеса. Что бы с тобой ни происходило: и если ты согрешил мысленно, и если ты немощен телесно и душевно — не безпокойся, не паникуй: «Какое мне принять лекарство? Соглашаться или нет на операцию? Может быть, она опасна?» Делай что хочешь, только оставайся спокойным. И прежде всего, не бойся, как бы тебе не заболеть. Тот, кто боится телесной болезни, не может достигнуть состояния по естеству Христову, он остается в состоянии противоестественном.