Живая бомба - страница 18

— И вас сразу же с ним связали? — удивился Порем-ский.

— Мгновенно! Правда… — Камельков слегка стушевался. — Мы сказали, что звоним по просьбе Александра Борисовича Турецкого.

— Поразительная находчивость, — усмехнулся Поремский. — И что же было дальше?

— Вообще-то с Грязновым говорила Алена. Так что я вынужден передать слово ей. Солнце мое, твой выход!

Благодарю. — Алена поправила рукой прическу и начала — Вячеслав Иванович оказался настолько любезен, что помог нам установить истину. Он просмотрел сводки и сделал необходимые запросы. Наше с Мишаней предположение подтвердилось. И нашлась еще одна жертва — некто Роткевич, предприниматель из Питера. Таким образом, мы имеем три трупа за один день. Причем все они убиты одинаковым способом, и, если бы я верила в мистику, я бы сказала, одним человеком.

— Во сколько был убит в Питере Роткевич?

— Примерно в шесть часов вечера. Бойко был убит в четыре, Каленов — в пять. Ваш киллер должен быть суперменом, чтобы успеть добраться от Москвы до Питера за час. У вас есть описание убийцы Роткевича?

— Да. Высокий, стройный, спортивного телосложения. Под носом черные усики, а на глазах — солнцезащитные очки.

— Отлично! С таким описанием мы его быстро поймаем.

Алена насупилась.

— Иронизируете, Владимир Дмитриевич? И зря. Улик вполне достаточно, чтобы связать все эти три убийства между собой. Милиционер, четыре выстрела, жертвы — так или иначе сотрудники концерна «Геракл». Ваш убийца тоже был с усиками?

— Да, госпожа следователь. С усиками и в очках. И выправку имел вполне спортивную.

Алена снисходительно улыбнулась:

— Вот видите. Все трое — молодцеватые, спортивные, наглые, словно выпущены из одной военной академии. Между прочим, Роткевича застрелили на глазах у его помощника, а Каленова — у собственного подъезда, и он живет недалеко от здания МВД России. Представляете, насколько нужно быть уверенным в себе, чтобы провернуть такие операции? Я вам так скажу, Владимир Дмитриевич, Каленова, Роткевича и Бойко убили суперпрофессионалы. И все они из одной конторы. Или… из одного преступного синдиката.

— Может быть, может быть… — Поремский задумчиво поскреб пальцами подбородок. Ай да молодняк! Молодцы, ничего не скажешь. Вообще-то прыгать через голову старшего по званию и должности нехорошо, но, как говорится, победителей не судят. — Что ж, — сказал Поремский, — выводы вы сделали правильные. И самодеятельность вашу осудить у меня язык не поворачивается. Так что с меня причитается! Каждому по бутылке пива!

— Ура! — воскликнул Камельков. — Да здравствует наш шеф, самый справедливый шеф в мире!

— А я пиво не пью, — вздохнула Алена. — От него толстеют.

Камельков криво ухмыльнулся:

— Солнце мое, толстеют не от пива, а от переживаний. А чем больше пива, тем меньше переживаний. Правильно я говорю, Владимир Дмитриевич?

— Правильно. Но что-то мы с вами, ребята, заигрались. Все-таки три человека убиты, и это не повод для веселья.

— Вы правы, — тут же подхватил настроение важняка Камельков. И, не удержавшись, добавил: — Знаете анекдот? «Что нужно, чтобы «Битлз» воссоединились?» — «Три пули, сынок, всего три пули».

Алена прищурилась и одарила Мишаню убийственным взглядом. Он тяжело вздохнул, давая понять, что, несмотря на шутку, разделяет мрачное настроение коллег.

— Начали мы с промышленных махинаций, а пришли к тройному убийству, — констатировал Поремский. — Ничего не поделаешь, будем копать дальше.

— Да уж это само собой, — с готовностью поддакнул Мишаня. — У нас теперь это дело клещами не вырвешь. Боюсь показаться глупым и нетактичным, Владимир Дмитриевич, но я вспомнил еще один подходящий к случаю анекдот. Сидят в ресторане парень с девушкой. Подходит к ним мужик. «Можно вашу даму пригласить на танец?» — «Нет». — «Но почему?!» — «Я ее поил, кормил я ее и танцевать буду». Мы это дело взвалили на свои хрупкие, юношеские плечи, мы его и дальше потащим, — со всей серьезностью, на какую только был способен, закончил он. — До самого победного конца. Кстати, Владимир Дмитриевич, вы ведь были в Серпухове?

— У тебя поразительная память, — усмехнулся Поремский.