Живая бомба - страница 39

— Вы вовремя, — сказал мужчина, впуская Поремского в квартиру. — Опоздали бы на пять минут, я бы, пожалуй, и не открыл.

— Это еще почему? — удивился Поремский.

— Опоздать — значит проявить неуважение к человеку, который вас ожидает, — назидательно сказал Криворукое. — А разве стоит ожидать уважительного отношения от человека, с которым сам так по-хамски обошелся?

— Интересная теория. Получается что-то вроде маленькой мести, так?

Криворукое не согласился:

— Нет, не так. Скорее, это воспитательная мера. Ведь правосудие, сажая преступника в тюрьму, не мстит ему за его преступление, а всего лишь дает понять, как жестоко он ошибался в оценке своих сил.

— И только в оценке?

— Разумеется. Быть неуловимым преступником — это талант. И дается он не каждому.

— Кем дается?

— Дьяволом, я полагаю. Ну что ж, Владимир Дмитриевич, давайте попьем кофе?

— Я что-то не очень хочу… — начал было Поремский и, заметив, как посуровело и осунулось лицо Криворукова, поспешно добавил: — Я сегодня уже выпил чашек десять.

— Ну что ж… Тогда чаю. Полагаю, от чая вы не откажетесь?

Криворукое пристально посмотрел на Поремского. Тот с готовностью кивнул:

— Не откажусь. Напротив — буду очень признателен.

— Ну вот и славно. Проходите в комнату и садитесь где вам удобно. А я скоро приду. — Криворукое направился на кухню, но на полпути обернулся и сурово произнес: — Только, пожалуйста, не трогайте ничего руками. Просто сядьте и ждите.

«Н-да… Личность и впрямь в высшей степени неприятная», — подумал Поремский, глядя на тощую спину удаляющегося «консультанта».

Он скинул туфли, подумав секунду, надел мягкие тапочки, которые стояли в прихожей, и потопал в комнату. Едва переступив порог, Поремский замер, открыв от удивления рот.

— Вот это да! — выдохнул он.

Комната была похожа на музей военной техники. Под потолком висели планеры, истребители и бомбардировщики времен двух мировых войн. На широких стеллажах стояли танки, бронетранспортеры, армейские джипы и зенитные установки. Все это было сделано из пластика, картона и жести.

Поремский подошел к висящему на длинной нити самолетику и с улыбкой уставился на маленького пилота, сосредоточенно глядящего прямо перед собой сквозь круглые летные очки.

— Какой ты, брат, серьезный! — усмехнувшись, сказал Поремский. — Интересно, из чего ты сделан?

Он протянул руку, чтобы потрогать голову пилота.

— Не сметь! — визгливо рявкнул у него за спиной Криворукое.

Поремский вздрогнул и поспешно отдернул руку.

— Я же сказал — ничего не трогать! — продолжал кричать Криворукое.

— Извините, пожалуйста. Я не нарочно. — Поремский придал своему взгляду виноватое выражение. — Просто все эти ваши… вещицы настолько искусно сделаны, что невозможно удержаться.

Криворукое поставил на журнальный столик поднос с чашками и сахарницей, поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Поремского.

— «Вещицы»? — едко спросил он. — По-вашему, это просто «вещицы»?

— Ну… — Поремский пожал плечами. — Возможно, я просто не так выразился.

— «Возможно». Хотя… — Криворукое грустно усмехнулся. — Что с вас, профанов, возьмешь. Одно слово — плебс.

«А вот это уже оскорбление, — подумал Поремский, хмуря брови. — Ну, Чебурашка, надавать бы тебе за «профана» и «плебс» по твоим широким ушам… Но нельзя».

— Ладно, — милостиво сказал Криворукое. — Не будем ссориться. Садитесь к столу. Если вы не заметили — я принес вам чай и сахар.

— Премного благодарен. — Поремский сел в кресло у столика. Придвинул себе чашку с чаем. Положил сахар и стал размешивать его ложечкой.

Криворукое какое-то время смотрел на мелькающую ложечку Поремского, наконец поморщился и попросил:

— Вы не могли бы перестать делать это? У меня от этого кружится голова.

— Да, конечно. Извините.

Поремский вынул ложку из чашки и рассеянно положил ее на стол.

Криворукое нервно дернул щекой, затем протянул костлявую руку, поднял ложку с полировки стола и переложил ее на поднос.

— Извините, — вновь стушевался Поремский.

— Ничего страшного, — с усилием сказал Криворукое. — Ладно. Давайте не будем больше тянуть кота за хвост. Вы ведь хотели со мной поговорить — так говорите. Только не забывайте про свой чай, иначе получится, что я напрасно тратил на него время.