Живая статуя - страница 4

– Я должна быть благодарной тебе, – продолжала шептать Орисса, на то, чтобы говорить в полный голос, у нее пока еще не хватало сил.

– Нет, не мне, – возразил я, поддерживая ее, потому что на ногах она тоже держалась еще слабо и не очень уверенно. Она вообще больше хотела спать, чем ходить по мастерской или разговаривать. Пришлось наряжать ее и расчесывать, как куклу. Я выкинул старую серую тряпку, заменявшую ей выходной наряд, и одел ее в праздничное, бордового тона платье, усыпанное блестками так, словно бархата коснулось перо жар-птицы и оставило на нем свой след. Цветные розочки были в изобилии приколоты к ее корсету. Такие же цветы я вплел ей в волосы. Не хватало только драгоценностей. Не мог же я отдать Анри девушку без приданого, он, наверняка, сочтет ее нищенкой.

– Даниэлла! – тихо позвал я, и мой шепот шипением просочился, казалось, сквозь каждую щелку в доме, чтобы воззвать к той, которая была далеко. Батисту стоило дать небольшую передышку. Сейчас Даниэлла была нужна мне здесь, и она не замедлила появиться. Дверь даже не приоткрылась, а она уже стояла здесь на почтительном расстоянии от меня.

– Добрый вечер, монсеньер! – Даниэлла присела в низком реверансе, словно вспомнив о давно оставленном вместе с жизнью этикете.

– Уже ночь, – поправил я.

– Разве? – она как-то странно покосилась на щель в оконных створках, будто отчета себе не отдавала в том, который час. Время, наверное, больше не имело для нее никакого значения.

– Принеси ларец с украшениями из старого поместья, – приказал я. – Желательно из того тайника, о существовании которого Батист не догадывается. И еще раздобудь где-нибудь женскую накидку и пару башмаков.

– Да, монсеньер, – она снова присела в реверансе и исчезла, а я усадил Ориссу на табурет и снова осмотрел ранки на ее горле. Они – ее единственный изъян.

– Они пройдут, – повторил я, будто пытаясь убедить самого себя, и летучая мышь пискнула в ответ, только вот я не смог понять был тот ответ положительным или отрицательным.

В любом случае, Орисса была уже не трупом, а девушкой, самой настоящей живой девушкой, которая вполне может претендовать на роль светской дамы. А такая дыра, как мастерская чародея, для леди стала совсем неподходящей. Пришлось снять особняк, причем весьма необычным способом, Перси просто заявился к хозяевам дома, моим должникам, и предложил им убраться вон, и они послушно убрались, оставив дворец, а так же всю мебель, утварь и даже одежду нам на неограниченный срок.

Оставалось только надеяться, что в двери к нам не начнет стучаться Августин с требованиями, чтобы я убрался из города и забрал с собой всех своих дьяволиц. В этом случае мне пришлось бы отправить на костер самого бестолкового мальчишку. Кто бы там ни был его тайным покровителем, а посягательств на личную собственность и спокойствие я не прощаю никому из чужих.

К концу ночи Орисса уже могла хорошо говорить и двигаться без посторонней помощи. И я был очень этим доволен. Наверное, такую радость смог бы испытать только ребенок, увидев, что его любимая кукла вдруг самостоятельно начала шагать по комнате и разговаривать, поправлять бант у себя в волосах или оборку на нарядном платье.

Я хотел усадить Перси обучить ее грамоте, пению и манерам, но Орисса выказала к нему такое пренебрежение, что учить ее пришлось мне самому. Вообще на всех посторонних, кроме меня, она смотрела как на пустое место.

Даниэлла очень быстро вернулась с ларцом, до краев полным изящных и весьма недешевых украшений, накидкой, отороченной соболем, и парой атласных балетных туфелек. Кажется, в семье графов де Вильер всегда были припасены новые и роскошные вещи на случай появления в доме невесты. И не важно, что Орисса была невестой демона, Анри, а не последнего из графов, Батиста, украшения я все равно принял с благодарностью. Не все ли равно для кого мы наряжаем даму. А Батист, в конце концов, должен быть джентльменом. Хотя он, наверное, сильно бы разозлился, если б узнал, что мы опустошаем его все завещанные ему закрома и кубышки, чтобы обеспечить приданое очередной моей подопечной.