Живая статуя - страница 8

– Мне, правда, пора идти, – я слегка коснулся ее плеча, только для того, чтобы убедиться, что она настоящая и отодвинул ее со своего пути.

Чуть удлиненными пальцами я лишь слегка коснулся ее кожи, а Флер все-таки вскрикнула. От моего прикосновение на ее плече остались царапины.

– Обязательно подровняю ногти, – пообещал я, только чтобы сгладить ситуацию.

– Но следы-то не от ногтей, – возразила Флер. – Так может царапаться только животное.

Действительно, пять глубоких полосок, протянувшихся по коже, напоминали раны, нанесенные каким-то зверем.

– Предупреждал же я тебя, что связываться со мной опасно, – прошептал я и добавил. – Прости!

– Ты меня исцарапал, – обвинила Флер.

– Я извинился, – холодно бросил я в ответ.

– Ты считаешь, что от одного твоего слова у меня пройдет боль в плече, – вскрикнула девушка, причем так громко, что могла потревожить соседей.

Я поспешно отвел ее назад и запер за нами дверь. За окном мирно кружились снежные хлопья, елка переливалась разноцветными огоньками, а в уголках комнаты плясали продолговатые тени, хотя чьими они были, сказать не представлялось возможности. Ведь в комнате не было никого, кроме меня и Флер, а тени явно принадлежали каким-то другим, живым и вальсирующим существам.

– У меня теперь на плече отпечаток когтей, – продолжала жаловаться Флер. В ее голосе мне послышались знакомые ноты, наверное, потому, что такой требовательной была только та, другая, о которой я никогда ни с кем не говорил.

– Успокойся, – предложил я. – Сейчас все пройдет.

– Сейчас? – удивленно переспросила она. – Такие раны даже за месяц не пройдут, а когда заживут, все равно останутся шрамы.

– Не останутся, – уверенно возразил я.

– Откуда ты знаешь? Ты разве провидец?

– Да. Почти.

– Ты же сказал, что на карнавале всего лишь притворялся.

– Я всю жизнь притворяюсь, – я предложил Флер присесть на краешек кресла, а сам склонился над ней и легко провел ладонью по ранам. Чудодейственное прикосновение каждый раз действовало наверняка. Только сейчас почему-то царапины на плече у Флер зажили не мгновенно. Спустя минуту, конечно, от них не осталось и следа, но кожа восстанавливалась куда медленнее, чем у тех, кого я лечил раньше. Можно было подумать, что тело Флер, действительно, мертво.

– Как у тебя это получается? – девушка то восторженно ощупывала вновь гладкую и ровную кожу на плече, то с подозрением смотрела на меня. – Ты фокусник? Целитель? Святой? Клянусь, ты и мертвого сумеешь поднять из могилы.

Именно это я и сделал совсем недавно, но рассказывать никому не собирался.

– Считай, что все это магия новогодней ночи, – отшутился я. – Помни, в двенадцать часов, возможно, все, даже колдовать.

Я отвесил ей легкий, изящный поклон, выскользнул за дверь и был таков. Сколько новогодних ночей я уже проводил в одиночестве? Визиты в резиденцию фей были не в счет. Там меня окружала блистательная толпа, но я все равно чувствовал себя одиноким и каждый раз надеялся, что следующий год станет исключением, и каждый раз разочаровывался. Вот и сейчас, я мог бы проказить и творить чудеса, как и все мои подданные, а вместо этого сидел на крыше какого-то дворца, среди геральдических скульптур и наблюдал за оживленным движением внизу, на площади.

Парапет на крыше, где я устроился, был не совсем удобным, изваяния горгулий и ифритов производили мрачное впечатление. Среди них я, наверное, сам напоминал застывшую на века статую. Вверху простиралось темное небо, плащ легко полоскался на ветру за моей спиной, а внизу на площади уже вспыхивали то там, то здесь бенгальские огни, слышались радостные выкрики, проезжали по узким улочкам экипажи.

Вот сейчас я, и вправду, ощущал себя всемогущим, способным столетия наблюдать за тем, как размеренно и неспешно протекает жизнь внизу, и донельзя одиноким. Я так и не знал, что заставило меня именно в эту ночь раскрыть крылья и в быстром полете кинуться туда, где находился злополучный театр. Стрелки часов на башне уже давно сошлись на цифре двенадцать и продолжали свой путь. В этот самый миг я заметил, что одинокий подъезд театра мерцает огнями, а на ступенях перед входом слабо выделяются чьи-то следы. Возможно, ее следы. Я опустился вниз. Отпечатки ступней на ступенях стали видны четче. Значит, та, кого я ищу, все-таки была здесь. Ошибиться на этот раз я не мог, ведь никто, кроме меня, не видел алой полосы следов. Мне одному в новогоднюю ночь открылось то, чего не видели другие. Здесь прошлось неземное существо, и я собирался воспользоваться оставленной подсказкой, пойти туда, куда приведут отпечатки изящных ног. Они тянулись от самого выхода из театра вниз, по ступеням, и дальше, в глубь города.