Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2 - страница 39

А вот из Школы-студии Высоцкий привел и Севу Абдулова, и Жору Епифанцева…

— Получается, что в этой компании Высоцкий был одним из самых младших?

— Конечно, но в этом доме Володю любили, и здесь все были на равных. В этой компании все были личностями, причем личностями самостоятельными, незаурядными Ну, может быть, в магазин бегали чаще Володя Акимов и Володя Высоцкий. Все-таки действительно они были помоложе…

— Но, мне об этом многие говорили, у Кочаряна было очень развито чувство справедливости.

— Да, это точно. Лева вообще не терпел, когда при нем кого-то унижали.

— Расскажите историю, когда Стриженов вернулся из Японии…

— Мы пошли в ресторан «Узбекистан». И Володя говорит: «Олег, я сейчас тебя опозорю». — «Да ты с ума сошел. Как это ты меня опозоришь? Я — Стриженов, меня все знают…» И вдруг Володя бросается к нему в ноги, а это было часов в двенадцать… Ну все смотрят, естественно, на Стриженова — он очень аккуратно одет, только из Японии… Так вот, Володя бросается в ноги — и на всю улицу: «Горе горькое по свету шлялося!»

— Ваша квартира была основным местом сбора. А в других местах вы бывали?

— Да, периодически. Но, в общем-то, штаб-квартира была здесь. Во-первых, каждый мог прийти сюда — к Леве или просто в дом. Ведь бывали моменты, когда Лева уезжал в экспедиции. Именно здесь праздновали все дни рождения. А потом, квартир толком ни у кого не было, а у нас была довольно большая. Это сейчас у всех квартиры, кооперативы, а тогда с жильем было трудно. И любили, любили ребята Большой Каретный.

— В какой-то период этот дом был вторым домом для Высоцкого. То есть он мог просто остаться ночевать или даже жить некоторое время…

— Да, конечно. Он жил тут и работал, и уезжал отсюда, и сюда приезжал.

Как-то Лева уезжал в Ленинград, делать какие-то пробы. А Толя Утевский и Володя поехали его провожать. Предупредили меня, что приедут ночевать сюда, потому что Толян жил уже довольно далеко. Сказали: «Иннуля, не волнуйся, проводим и приедем ночевать. Дверь не запирай». Я и не запираю. Поезд ушел где-то около двенадцати ночи… Час — их нет, два — их нет, и никто не звонит. Вдруг утром звонок из Ленинграда: оказывается, они в Ленинграде — Володя, Лева и Толян.

— Почему и как?

— Пришли провожать, сели в поезд. Поговорили. «А почему бы нам не съездить в Ленинград?» — «Ну давайте съездим». Вот и поехали. Все было очень просто.

— Вы рассказывали мне очень интересный случай, когда в квартире осталось ночевать столько народу, что Высоцкому не хватило места…

— Володя пришел поздно, все уже спали — и не только лечь, прислониться негде было. Буквально все было занято. А Лева был ужасно изобретательный человек: он положил Володю в ванну, а так как стелить уже было нечего, налил теплой воды, а под подбородок положил досочку, чтобы он во сне не захлебнулся. Лева всю ночь бегал, подливал ему горячую воду. Я говорю: «Ты чего?» — «Володька простудится, надо ему теплой водички подлить». А Володя утром встал — так здорово! И спать было удобно, и чистый… Прибегает ко мне: «Я самый чистый, мне первому завтракать».

Было такое…

Жили шумно, весело. Однажды поздно вечером после съемок решили поужинать. Но в рестораны уже не пускают. Володя говорит: «Пойдем в «Арагви», пустят, сегодня моя смена…» Приходим — дверь закрыта. Володя стучал, стучал, рвался, рвался… Не открывают. Он снова. Дверь наконец приоткрывается, высовывается рука — и Володя получает в челюсть. Дверь мгновенно захлопывается. Володя потрогал челюсть и говорит: «Нет, ребята, сегодня не моя смена».

— А какие песни пели в вашем доме?

— Песни были разные: пели русские народные песни, романсы, военные песни, и очень модно было тогда петь так называемые блатные песни. У нас главными певцами были тогда Олег Стриженов, Саша Шворин, даже не Володя. И все сами аккомпанировали себе на гитаре. Гитара всегда была у нас, она и сохранилась— вот та первая Володина гитара. На ней сохранились автографы Высоцкого, Утевского, Стриженова… Именно на этой гитаре Володя аккомпанирует себе на единственной оставшейся записи 1965 года. Она была записана летом, перед отъездом Игоря Кохановского в Магадан. Тогда они решили заново переписать все песни, потому что первые пленки были очень плохого качества. Да еще нажмут не на ту кнопку, сотрут кусок и переписывают снова.