Живой пример - страница 17

Здесь, в Гамбурге, все полученные справки соответствуют истине: если выйти из пансиона Клёвер, если идти вдоль Альстера по направлению к городу и не глазеть на вспыхивающие, разбегающиеся огни на воде, а тщательно считать указанные тебе улицы и в конце концов, взойдя на белый мостик, круто свернуть направо, то незачем даже смотреть на табличку под фонарем, ты и сам нашел Альте-Рабенштрассе.

Пундт сам ее нашел. В отсыревшем, отяжелевшем пальто он пересекает крошечный лоскуток палисадника, звонит во входную дверь, видит, как в подъезде вспыхивает свет. У самого его лица что-то вдруг начинает потрескивать, шуршать, похрустывать, точно раки закопошились в жестяной коробке: переговорное устройство. Можно уже говорить? Нужно, быть может?

— Это Пундт. Повторяю: директор Пундт из Люнебурга.

Пундт вытаскивает пустую рамку из кармана, нажимает ручку двери, входит в подъезд, но не следует тот час заученно-приглашающему жесту человека в синем махровом халате, который приветливо встречает его, а прежде вытирает башмаки о кокосовый коврик, усердно, со вкусом. Уже тем, как Пундт держится, приближаясь к человеку в халате — склонив к плечу голову, одна рука предъявляет пустую рамку, другая протянута с просительной искренностью, — ему удается принести извинения за вторичное беспокойство.

— Мы всегда рады вас видеть, господин Пундт, заходите, заходите.

Ганс Майстер, возможно, он ровесник Пундта, помогает снять в коридоре пальто, улыбается добродушной, ободряющей улыбкой — эту улыбку господин Майстер демонстрирует на всех рекламных плакатах, которыми оклеены стены коридора: вот господин Майстер только что выписался из больницы, но благодаря страховке он улыбаясь, без боязни смотрит в будущее; а вот тут господин Майстер в очках, выписанных у окулиста, ободряет всех близоруких и дальнозорких; а вот там, на красно-белом плакате, символами домовладения красуются осененные его улыбкой садовые фартуки и ножницы; больные ноги и туристическая поездка, счет в банке и лакомства — все дает господину Майстеру повод для улыбки, на каждом плакате он подтверждает, что и у старости есть недурные шансы.

— Их развесила моя жена, — говорит господин Майстер.

Там, за дверью с матовым стеклом, в самом конце коридора, жил Харальд, и там он это сделал. Пундт, поворачиваясь, скользнул взглядом по этой двери. Он не хотел снимать пальто, но снял все-таки и, держа в руках рамку, следует за упорно улыбающимся господином Майстером в гостиную.

— Добрый день, госпожа Майстер.

Госпожа Майстер сидит за овальным столиком, перед ней груда каталогов с цветными иллюстрациями, рекламирующих луковицы голландских тюльпанов; по всей видимости, муж сидел напротив нее и выписывал номера заказов в блокнот. Пундт благодарит за предложенный стул, но больше никаких предложений не принимает; даже от рюмки водки отказывается, хотя господин Майстер утверждает: кто ее выпьет, того тотчас берет охота поведать историю своей жизни.

Как осмелится он сразу изложить причину своего визита, да еще в этот поздний час, как осмелится он начать нужный разговор и не испортить настроения Майстерам, которые получают удовольствие от чтения каталогов и выбора цветочных луковиц?

— В этих названиях захлебнуться можно, — говорит госпожа Майстер, — в названиях тюльпанов. «Королева Сирикит», ну, еще куда ни шло, да и «Леди Лестер» тоже нормально, но вот «Поцелуй солнца» или «Триумф Эрхардта», к ним нужно попривыкнуть. А еще: «Свет из Ауриха», надо же — из Ауриха, где я ходила в школу.

Пундт не увлекается цветами, он говорит: чрезмерно не увлекается. Он снова просит извинить его за беспокойство в такой час и объясняет, что привела его сюда слабая надежда. Пустая рамка подрагивает в его пальцах, он крутит ее, слегка наклоняет так, будто ищет источник света, луч которого мог бы уловить и направить дальше, к цели, но ее, эту цель, еще следует определить. Пундт ставит рамку на стол, поворачивает к госпоже Майстер матово-серой стенкой.

Эту рамку он нашел в вещах сына, пустую, но мальчик ею пользовался, о чем свидетельствуют оставшиеся следы, о чем особенно ясно свидетельствуют отогнутые скобы, он надеется, что господин или госпожа Майстер припомнят, где стояла рамка и чье лицо она обрамляла. Пундт благодарен за любые сведения.