Живу тобой - страница 6

Дима кивнул, выдал парням указания и больше не тревожил меня, позволив собрать разбежавшиеся мысли во что-то логичное и приемлемое.

А мысли действительно разбежались, оставив один лишь вопрос во всем том сумбуре, что крутился в моей голов: Зачем я понадобилась такому мужчине, как Молотов?

Нужно бы навести справки о том, что он за человек. Но как-то аккуратно, не привлекая внимания. Об этом я решила позаботиться уже завтра.

Дорога заняла около часа. Это даже хорошо. Появилось время подумать, попытаться отыскать выход и решить, как сделать так, чтобы Молотов понял: ну не нравятся мне его знаки внимания, как и он сам.

Мама встретила меня ласковыми объятиями и шикарным нагоняем, потому что должна была и сама догадаться и примчаться еще вчера, а не торчать в своей квартире в одиночестве.

Ласковое ворчание мамы я воспринимала с улыбкой. Вот такая она моя, любимая мамочка, немного резкая, порой категоричная, полная сюрпризов. Но ведь именно за это мы ее и любим! Помимо прочих достоинств.

И вот, когда мы с мамой приготовили ужин, а папа должен был вот-вот появиться на пороге семейного особняка Вершинских, я заметила, как через распахнутые охраной ворота на нашу территорию за папиным авто въехал и другой, уже знакомый, черный, с тонированными стеклами внедорожник.

Более того, следом за папой из отцовской машины вышел мой недавний кошмар – Сэм Молотов. Мужчины о чем-то сосредоточенно беседовали, папа скупо улыбался, о чем-то рассказывая, а Сэм согласно кивал.

– Вот какого, спрашивается, хрена?! – пробормотала я, не отдавая себе отчета в том, что слишком сильно сжала рукоятку ножа, нарезая овощи для салата к ужину.

– Сейчас в угол поставлю! – пригрозила мама, шутливо хлопнув меня полотенцем чуть пониже спины.

– Ты знаешь этого человека? – кивнула я на окно, через которое отлично просматривались входная дверь и два высоких мужчины, увлеченно беседующие меду собой.

Мама, не скрывая любопытства, выглянула из окна.

– Ух ты, какой красавчик в синем пиджаке! – воскликнула мама, намекая на отца.

Я не смогла скрыть улыбку. Нет, и все же мои родители немного свихнулись друг на друге, иногда они дурачатся, как дети, а иногда ссорятся так, что лучше спрятаться в укромном месте и переждать бурю.

– Нет, этого сурового мачо я не знаю, – резюмировала мама, всматриваясь в профиль Молотова. – Но если папа притащил его домой, значит, человек он неплохой. И потом, бежевый свитер ему очень идет. Надо и отцу твоему прикупить такой же.

Мама была права. Свитер шел Молотову, оттенял смуглую кожу, подчеркивал широкий разворот плеч. А еще Сэм выглядел более человечно, что ли. Потому что в строгом костюме и галстуке Молотов внушал страх.

Раннее пробуждение, нервы, измотанные появлением Молотова в моей жизни, необходимость сохранить невозмутимый вид и спокойствие на лице – все это чрезмерно напрягало меня. Но отсиживаться на кухне оказалось невозможным. Пришлось прийти в гостиную, пока мама помчалась менять домашний наряд на что-то более официальное.

Матушка буквально силой втолкнула меня в комнату, где уже обосновался незваный и вредный гость вместе с моим отцом. А сама проскользнула на второй этаж особняка.

– О, это моя дочка-красавица, а также моя надежда, поддержка и иногда заноза Тина! – встретил меня отец в свойственной ему манере. Вроде бы и шутит, а ведь говорит серьезно.

Сэм Молотов, который успел занять мягкое кресло и уже дегустировал папин выдержанный коньяк с подачи самого хозяина, лениво поднялся на ноги.

И все же мама оказалась права. Сейчас, когда появилась возможность рассмотреть Молотова ближе, становилось ясно: свитер шел этому засранцу, оттенял не только смуглую кожу, но и цвет глаз.

– А мы уже знакомы, да, Тина? – произнес Молотов, но руку протянул.

Я подавила дикое желание спрятать свою ладонь за спину, или сунуть глубже в карман, но карманов на мое одежде не оказалось, а за спину спрятать свою конечность я не успела. Да и не поступают так сильные и успешные бизнес-леди. Им полагается встречать опасность лицом к лицу.

Вот и я так же поступила.

Правда Сэм сам перехватил мою ладонь, сжал обжигающе-горячими пальцами, а потом и вовсе повернул вверх так, чтобы оставить на вспыхнувшей огнем коже легкий поцелуй.