Жизнь Чака - страница 3
— Хорошо. Кстати, как много родителей явилось на собрание?
— Больше, чем я ожидал, но меньше, чем должно было быть. В основном они хотели обсуждать Интернет. Им почему-то казалось, что я должен быть в курсе, отчего с ним всё так хреново. А я в свою очередь говорил им, что я учитель Английского, а не хакер какой-нибудь.
— Ты же знаешь про Калифорнию, правда? — Фелиция заговорила на полтона ниже, словно передавала величайший секрет.
— Да.
Тем утром гигантское землетрясение, третье за последний месяц и однозначно худшее из всех, отправило значительный кусок Золотого Штата в плавание по Тихому Океану. Хорошая новость — большая часть населения той территории была эвакуирована. Плохая новость — сотни тысяч беженцев переселялись на восток, превращая Неваду в один из самых густонаселённых штатов в стране. Текущая цена на бензин в Неваде составляла двадцать баксов за галлон. Оплата только наличными, и то, если на заправочной станции ещё удастся что-то наскрести.
Марти подхватил наполовину полную кварту молока, принюхался, и хлебнул прямо из бутылки наперекор едва уловимому подозрительному аромату. Ему была нужна настоящая выпивка, но по горькому опыту (и бессонным ночам) он помнил, что в первую очередь он должен думать о своём желудке.
Он сказал:
— Что мне интересно — так это то, что родители на собрании больше были обеспокоены Интернетом, чем землетрясениями в Калифорнии. Думается мне, это потому, что основная житница штата ещё с нами.
— Но как долго это продлится? Я слышала, учёные по НОР[4] говорят, что Калифорния отслаивается словно старые обои. И очередной японский ядерный реактор затопило сегодня после полудня. Они, конечно, утверждают, что полностью его заблокировали, но мне что-то слабо верится.
— Какая ты циничная.
— Мы живём в циничное время, Марти, — она замешкалась. — Некоторые вообще заявляют, что мы живём Последние Часы. Причём не только религиозные фанатики. Больше нет. Это тебе говорит сотрудник с хорошей репутацией в Центральной Городской Больнице, член Отряда Самоубийц. Сегодня мы потеряли шестерых, это правда, но кроме того нам удалось вытащить с того света более восемнадцати человек. В основном с помощью «Налоксона»[5] конечно, но… — она снова понизила голос: — этих припасов осталось с гулькин нос. Я слышала, как главный фармацевт говорил, что к концу месяца мы израсходуем последние капли.
— Хреново, — сказал Марти, изучая свой портфель. Глядя на все те бумаги, которые ждут, чтобы над ними поработали. Все те орфографические ошибки, ожидающие исправления. Все эти провисающие придаточные предложения[6] и расплывчатые выводы, ждущие вмешательства красной ручки. На компьютерную подстраховку в лице программы «Спелл-чек»[7] или приложения типа «Граммар Алерт» надеяться не приходилось. Одна только мысль об этом заставляла Марти опускать руки. — Слушай, Фел, мне нужно идти. У меня тут куча работ на проверку, да ещё и рефераты и эссе по «Ремонту Стены»[8], которые нужно подкорректировать. — Мысли о целых абзацах бессодержательной безвкусицы в тех эссе могли его состарить.
— Ладно, — сказала Фелиция. — Я просто… хотела справиться, как у тебя дела и вообще.
— Понял, принял, — Марти открыл буфет и вынул бутылку бурбона. Он хотел бы обождать, пока Фелиция повесит трубку, прежде чем наполнить стакан, чтобы она не услышала бульканье и не поняла, что он задумал. Жёны обладают очень неплохой интуицией; а бывшие жёны, судя по всему, развивают в себе высокоточный радар.
— Могу я сказать, что люблю тебя? — спросила она.
— Только, если я смогу ответить взаимностью, — откликнулся Марти, проводя пальцем по логотипу на бутылке: «Эрли Таймс» или «Старые Деньки». Очень даже хороший бренд, подумал он, особенно подойдёт для нынешнего времени.
— Я люблю тебя, Марти.
— А я тебя.
Неплохая точка в их разговоре, но она не вешала трубку:
— Марти?
— Что, милая?
— Мир катится ко всем чертям, и всё, что мы можем сказать: «хреново». Может, и мы тоже катимся ко всем чертям?
— Может, и так, — ответил он, — но Чак Кранц выходит на пенсию, так что, я думаю, это проблеск света в темноте.