Жизнь длиною в сон [СИ] - страница 9

— Пап, а когда мы пойдём в зоопарк?

Леон подавился утренним кофе и закашлялся. Аккомпанировал ему строгий голос блондинки:

— Рикки! Ты же понимаешь, что папа занят.

Занят. Видимо, местный Леон — трудоголик, каких поискать. Мальчишка сразу замолчал — не иначе как привык к подобным объяснениям. Ком раздражения на местного «себя», копившийся ещё с того момента, как попались на глаза чучела в кабинете, лопнул.

— Да хоть сегодня. У меня же выходной, так?

Теперь поперхнулась уже супруга, лишний раз подтверждая: она не привыкла слышать такие слова от мужа. Интересно, она не подумает, что он заболел или свихнулся? Рикки спрыгнул со стула и принялся скакать вокруг стола, разве что не издавая индейский кличи. Если подумать, он не такой и странный для ребёнка. И вообще, к этой жизни, быть может, даже удастся привыкнуть.

— Поедем, да? Сейчас?

— Ну, не сию же секунду, конечно, но где-то через час — точно. Мне нужно ещё кое-что уточнить, собраться…

Рикки опустил голову. Наверное, его отец ещё и никогда не выполнял обещания.

— А если через час не соберусь, можешь взять меня и тащить в зоопарк прямо в халате.

Снова — радостный визг, и почти удивлённый взгляд женщины, устремлённый вслед побежавшему собираться сыну. Показалось, или у неё отчего-то затряслись руки?

— Ты и в самом деле собираешься поехать?

— А почему нет?

Леон уже знал ответ. Слишком много таких случаев ему доводилось видеть: детей, растущих фактически сиротами в богатых домах, где до них никому из постоянно работающих родителей нет дела. Что ж, даже если всё происходит во сне, можно сделать для конкретно этой семьи что-то хорошее.

— Ты уже года три не оставался с нами на выходные. Всё время уезжал.

— Ну, никогда не поздно начать вести себя по-другому, так? — Леон выдавил неловкую улыбку. Да, местный «он» смог заработать много денег, да и только. И жену, видимо, себе подбирал как красивую куклу, совершенно не задумываясь о её чувствах. А ведь тяжело бывает всем. Даже таким красоткам с третьим размером. Чёрт, ещё немного — и в сентиментальную размазню превратишься.

— По-другому?.. — медленно переспросила женщина, как-то странно кривя губы. Кажется, она хотела что-то сказать, но Леон уже поспешил в кабинет.

Итак, очередной виток сна. В принципе, более сносная жизнь, чем житьё-бытьё скромного кардиохирурга. Красивая жена. Ребёнок, с существованием которого, конечно, сложновато свыкнуться за пару часов, но всё-таки вполне возможно…

Что-то кольнуло в сердце, и Леон схватился за дверной косяк. Что за хрень?! Только не говорите, что у местного бизнесмена серьёзные проблемы со здоровьем. Бывший детектив ждал, пока боль пройдёт, но она не собиралась отступать. Хватая ртом воздух, он кое-как добрался до письменного стола и тяжело рухнул на кресло.

— Прости, Леон.

— Чего?! — перед глазами всё плыло, и он с трудом смог сфокусировать взгляд на подошедшей супруге. Та покачала головой:

— Ты же понимаешь: ничего личного. Считай, я просто… устранила проблему.

— Проблему?.. — хотелось верить, что он ошибается. Но красотка безжалостно засмеялась:

— Всего пара капель — и вот результат! Не бойся, всё будет быстро. Ты просто заснёшь. А во сне у тебя остановится сердце, только и всего. Сдохнешь в обнимку со своими любимыми бумажками. Боже, как же надоело притворяться! А ведь я тебя ненавижу, Леон. Не-на-ви-жу!

Бывший детектив попытался встать, но тотчас неловко рухнул на столешницу. Блондинка приблизилась и царапнула щеку длинным светло-розовым ногтем:

— Глупый-глупый Леон. Я ведь говорила, чтобы ты завещал все деньги Ричарду. С какой стати ты вписал в завещание ещё и семью своего брата? Теперь от них придётся тоже избавиться. Несчастный случай, конечно. Автокатастрофа, скажем. Неисправные тормоза. Что думаешь?

Голова кружилась. Уже не получалось думать о происходящем, как о глупом сне. Сейчас Леон ненавидел эту красотку, ругал себя за то, что посмел ей посочувствовать… И почти верил, что эта тварь убьёт Криса. И остальных. Что ж, пусть с ним уже всё кончено… Но их ещё можно спасти.

Рука сама нащупала рукоять отчего-то легко поддавшегося томагавка, и лезвие опустилось на лицо смеющейся женщины. Лицо треснуло, как яичная скорлупа, а Леон, уже не чувствуя даже собственных рук, продолжал бить, пока оружие не выпало из рук, пока мёртвое тело недолго торжествовавшей твари не рухнуло на ковёр.