Жизнь Галки Бураковой от А до Я - страница 8

Чёрная дыра от бригадира быстро затянулась с завхозом, благодаря доступу к продуктам, не доходившим до прилавков. А до прилавков тогда не доходило многое. Прилавки в те времена вообще часто пустовали.

Галку же это всё не интересовало. Изменения она отметила только в том, что реже стала видеть маму, а чаще бабу или папу, но куриных крылышек хватало при любом раскладе. Заморские же ликёры, конфеты и колбасы девочку не интересовали.

В жизнь Галины вошёл сад. Но не тот, где был Витька. В тот её не взяли, сославшись, что все места заняты. И это было триумфом.

В новом саду Галина, уже научившаяся лицемерить, развернулась. Не со злого умысла или потому что была плохой, нет. И ещё раз нет! Просто девочке, как воздух, необходима была свобода. А её в те времена не давали детям, как куриные крылышки. Впрочем, её и взрослым не давали. Но взрослые привыкли обходиться без неё, а Галка – нет. И чтобы добиться малой толики свободного времени, когда на тебя не смотрят и не одёргивают, приходилось идти на массу ухищрений, которым бы позавидовал не один полководец.

Например, чтобы не есть ненавистную капусту, Галке приходилось сочинять легенду для легковерных «сокамерников», что капуста отгоняет злых духов, и тогда воспитательница не станет ругаться за разговоры во время дневного сна. После этого за капусту особо суеверные мальчишки были готовы отдать даже машинки. Но машинки Галке были ни к чему – ей было достаточно прикрытия во время дневного сна, когда она улепётывала из сада на улицу. А для этого Боря с Гошей устраивали показную драку – воспитательница отвлекалась, а девочка уже мирно сопела в кровати. Ещё один любитель капусты, Мишка, умалял всех не будить бедного ребёнка. Но ребёнка как раз в кровати не было – его замещала подушка.

Галка на улице ничего такого не делала: залезала на дерево, а потом на другое или смотрела на птиц. Но почему-то воспитательницы считали иначе и во время легальных прогулок детей на деревья не пускали. Баба Аля была с ними солидарна, считая, что на деревьях делать нечего. Коленька, конечно, был согласен с маменькой. А Зина зарабатывала заграничные продукты. Чем больше их становилось в доме, тем хуже обстояло дело с талией. Но Зинку уже это не волновало – оказывается, завхоз любил фигуристых.

Так что свободу Галке приходилось добывать непосильным трудом, чередуемом с бесчисленным количеством нотаций. Потому что часто схемы Галки не срабатывали. Например, та схема с капустой и подушкой дала сбой на пятый раз, когда воспитательница решила дать деточке воздуху, побоявшись, что одеяло укрыло всю Галку. Увидев подушку, в саду появилось новое правило: спать так, чтобы были видны руки и голова.

Но хоть капусту мальчишки ели по-прежнему с радостью, а Галина за ними доедала курицу, пустив слух о притягивании чёрных кошек куриным духом.

О том времени в саду Галки можно было писать роман, да некому. Война «свекровь-невестка» перешла в новую фазу. Деньги перекочевали к Зинаиде. Но её уже это не интересовало. На горизонте маячила двушка, в которую Зина мечтала перебраться одна. И однажды в пылу ссоры Зина так и заявила об этом свекрови, которая расписывала Коленьку, как величайшую драгоценность.

Что Коленька рогоносец и может быть брошен, вызвало ужас любящей матери. Зинаида потирала руки от долгожданной победы. Массу она набрала знатную и теперь ей хватало голоса, чтобы кричать на саму Алевтину Ивановну, которую на заводе боялись все мужики.

– Старею, – решила женщина и махнула рукой на нелюбимую невестку. – Съедет – нам же проще будет.

Но любимый сыночек махать на жену не хотел и уведомил об этом маменьку.

И мать с сыном, объединившись, прибегли к последнему козырю, Галке, стремясь добиться расположения девочки, дабы через неё повлиять на мать.

При таком раскладе Галка вступила в пятый год жизни, который был отмечен шикарным днём рождения. Таких столов не видывала даже баба Аля. Победный взор Зинки размазывал свекровь по столу, но вкуснейший ликёр делал поражение сладким.

На шестом году жизни у Галки в словарном запасе появилось два новых слова. Конечно, их появилось значительно больше. Но волнение взрослых вызывало только два. Е-го-за и раз-вод. Что для них было хуже, девочка понять не могла. Расстраивались они из-за обоих. Кроме мамы. Чем Зинаида становилась толще, тем спокойнее она реагировала на любые процессы, происходящие с дочкой. А после получения жилья в виде двушки, Зинка старалась сбагрить дочку на бабушкины и отцовы руки, чему они были несказанно рады. Упустить из своей драгоценной клетушки сразу двух птичек обоим было бы обиднее, а так… Ушла Зина. А Галка почти осталась – лишь иногда гостила у матери.