Жизнь и искушение отца Мюзика - страница 21
Не удивительно ли, что некоторых женщин так сильно тянет к мужчине-священнику, давшему обет безбрачия? Запретный плод? Или вызов? Мод с самого первого дня «проявляла себя» — на позднегеоргианском муаровом кресле в Музыкальной комнате, вскрикивая, ахая и охая.
После моего прибытия мы час или около того блуждали по дворцу, осматривая наш будущий дом. Мод следовало как можно быстрее собрать домашнюю утварь. Мистер и миссис Пафит, которые служили Билам с 1902 года (их взяли на службу почти детьми, его — коридорным, ее — третьей служанкой в помощь кухарке и горничной), хотели поскорее оказаться в своем коттедже в Компайне, что на полпути между Ситоном и Лайм-Реджисом. Они вручили Мод ключи, показали ей кухню (самое для нее место, как они считали) и спешно укатили на древнем «триумфе». Я должен был на следующей неделе отправиться в Лондон на официальную встречу с попечителями, чтобы inter alia[61] получить примерную опись всего имущества. Мы с Мод бродили по дому, пытаясь делать вид, что обстановка, в которой мы сейчас оказались, вполне привычна для нас, но, добравшись до Музыкальной комнаты, перестали морочить себя и друг друга, переглянулись и расхохотались.
— Выпить, вот что нам сейчас требуется, отец, — предложила Мод.
— Загляни-ка вон в тот застекленный лакированный буфетик, он выглядит многообещающе.
Буфетик не обманул.
Мы выпили по первой за будущее счастье. Потом снова выпили. Потом еще.
Мод посмотрела на меня, выдернула ленту из волос и смерила меня вызывающим взглядом.
Я поднял бровь.
— Мне нехорошо, — объявила она. — Должно быть, от вина. — Мод опустилась в кресло, томным жестом приложив руку ко лбу.
Я сразу понял, что передо мной разыгрывается сцена обольщения из романа восемнадцатого века. Что ж, я поспешил вступить в игру.
— Чем могу помочь, сударыня? — спросил я.
— Что? — удивилась она. — Что? — И, робко протянув руку, захватила в пригоршню выпуклость на моих брюках. — Что? — спросила она еще раз.
И я, говоря словами Священнейшего Писания, познал ее.
Той ночью мы впервые делили постель под балдахином, на четырех столбиках, и делим ее до сих пор.
— Мы согрешили, — сказала Мод. — Мы теперь будем вечно гореть в аду. — Она громко зарыдала.
— Вовсе нет. Тебе только надо исповедаться, и я готов выслушать твою исповедь.
— Нет, только не это! — воскликнула она. — Ты священник, ты давал обет Богу.
— Завтра приедет Бастьен. Он выслушает мою исповедь.
— Но ты же священник, — не сдавалась Мод, а ее рука в этот момент ласкала мою мошонку.
— Теперь это стало почти традицией. — Я легко коснулся ее сосков кончиком языка. — Именно так, любовь моя, считал отец Сад де Бройль, католический священник, дядя маркиза де Сада, писателя и друга Вольтера. Отец де Бройль жил сразу с двумя женщинами — матерью и дочерью и при этом открыто посещал проституток.
— Ты тоже хочешь мою мать, низкий человек?
— Конечно нет. Только тебя. Другой пример: в тысяча четыреста пятьдесят шестом году монах-кармелит, священник монастыря в Прато — это в Италии, человек, о котором ты наверняка слышала, Фра Филиппо Липпи, сбежал с монахиней вдвое моложе его, прекрасной Лукрецией Бути, оба они страстно — вроде нас — желали вкусить запретных радостей. Они сбежали, обрати внимание, в тот момент, когда большинство жителей Прато были на церковной службе, празднуя торжество Пояса нашей Богоматери.
— О нет!
— О да! Слушай дальше: их скандальный союз принес плод — мальчика, которого они назвали Филиппино. Как сказал поэт Джон Донн, «увы, это больше, чем сделали бы мы». И как же поступила с ними Церковь? Никак. Она смотрела сквозь пальцы на греховность их союза, позволив им жить вместе и воспитывать сына. Может, помогло то, что Фра Филиппо Липпи в ту пору был уже очень знаменитым, нет — великим живописцем. Церковь даже обеспечивала заказами отца и сына и щедро им платила.
— Хочешь сказать, священники творили такое и прежде? Трахались и делали детей, да?
— Вот именно. «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы».
— Екклесиаст?
— Глава седьмая.
— Ну, тогда ладно. — Она пощекотала мою мошонку.