ки своих ранних вещей. Но было в его книжке об Арктике и то что развивалось им в дальнейшем. Преждеэто жажда самостоятельных открытий в тех областях жизни, о которых он раньше знал понаслышке, это стремление сказать об увиденном по-новому, по своему. В арктических очерках были сделаны писателем первые шаги лирическому раскрытию психологии людей, их с животными, природой. Север много дал Канторовичу-художнику. В описаниях арктион спокоен, но как эмоциональны краски, икак резко графичны рисунки.
Лев Владимирович довольно критично относился к первым своим писательским опытам. В своей автобионаписанной в начале войны, он заметил: «Первые мои книжки были скорее очерками, я написал их просто для того, чтобы рассказать о вещах интересных малоизвестных». В этих словах — облик Канторовичеловека и писателя. Ему было бесконечно интересно жить, открывая новое, а тем, что открыл, он должен был поделиться с другими. Книжки о его первых путешествиях сильны не одной лишь достоверностью, документальностью. В них сказался сам автор. «Вещи интересные и малоизвестные» он находил всю жизнь.
О широте этих поисков свидетельствуют не только произведения писателя, но и материалы его архива, насчитывающего 67 рукописей и машинописных текстов.*>1 Здесь — произведения прозы, сценарии фильмов, пьеса, тексты радиовыступлений, листки из записных книжек, деловая переписка.
>* 1 Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом ф. 503, № 1—67 (там же находятся и читательские письма). Рисунки хранятся в литературном музее Института.
Среди незавершенных произведений Канторовича - прозаика, отрывки произведений на разные темы, связанные с личным жизненным опытом. Так, рукопись без ия — начало повести об арктических исследовате