Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо - страница 10

Ближе к вечеру штурман и боцман попросили у капитана разрешения срубить фок-мачту. Капитан долго сопротивлялся, но когда боцман сказал ему, что без этого корабль неизбежно пойдет ко дну, он согласился. Едва успели свалить за борт переднюю мачту, как зашатался грот (средняя мачта) и корабль так закачало, что и эту мачту пришлось срубить и очистить палубу.

Можно представить себе, что переживал тогда я, молодой моряк, которого совсем недавно ужасно напугали такие мелочи, как легкая качка. Но, насколько я помню, в то далекое время меня в десять раз больше, чем смерть, страшила мысль о том, что я пренебрег угрызениями совести и против отцовской воли возвратился к своим прежним намерениям. Все это вместе, усиленное ужасом бури, ввергло меня в такое состояние, которое невозможно выразить словами. Однако все это были еще цветочки!

Буря продолжала свирепствовать, и сами моряки признавали, что ничего ужаснее никогда не видели. Наш корабль был крепким, но, тяжело нагруженный, шел глубоко в воде. Матросы часто вскрикивали, что он оседает: к счастью, тогда я не знал еще значения слова «оседать», пока меня не просветили. Между тем буря настолько разбушевалась, что мне довелось увидеть то, что было редкостью: капитан и боцман, более других опасавшиеся, что корабль потонет, принялись за молитву.

В довершение беды среди ночи один из людей, посланных в трюм, закричал, что там открылась течь, а другой сообщил, что воды в трюме прибыло на четыре фута. Тут же всех призвали к помпам. При одном слове «к помпам» я обмер от страха и упал навзничь на койку, на которой сидел в каюте. Однако матросы скоро меня подняли, говоря, что если я ни на что другое не гожусь, то могу наравне со всеми качать воду. Я встал и отправился к помпам, где начал усердно работать. В это время капитан, увидев, что несколько легких судов, которые не могли устоять против бури, вышли в открытое море и приближались к нам, приказал стрелять, чтобы уведомить их, что нам угрожает опасность. Я, абсолютно не понимавший, что это значит, так перепугался, что решил, будто наш корабль уже разбился вдребезги или произошло еще какое-нибудь жуткое несчастье. Словом, я так перепугался, что упал в обморок. Поскольку это случилось в тот момент, когда каждый думал только о собственной жизни, то никто не заметил, что случилось со мной. Другой матрос занял мое место у помпы и, решив, что я умер, оттолкнул меня ногой. Прошло еще немало времени, пока я очнулся.

Мы продолжали работать, но вода в трюме прибывала. По всем признакам, корабль должен был затонуть, и хотя буря начала понемногу стихать, нельзя было надеяться, что корабль доплывет до гавани, и капитан продолжал стрельбу, взывая о помощи. Небольшое судно, проходившее мимо нас, решилось спустить для нашего спасения бот: он приблизился к нам с риском для жизни его матросов, но ни мы не могли на него взойти, ни он не мог причалить к нашему кораблю. Наконец гребцы сделали последнее усилие, жертвуя собственной жизнью ради спасения нашей. Наши матросы бросили им канат с бакена, после неимоверных усилий они его схватили, мы притянули их к носу корабля и спустились в их бот. О том, чтобы добраться до их корабля, нечего было и думать, поэтому решили пустить бот в открытое море и грести как можно ближе к берегу. Капитан пообещал, что если бот разобьется о берег, он расплатится за него с хозяином.

Таким образом, мы то гребли, то, подгоняемые ветром, держали курс на север и так почти достигли мыса Винтертон. Не прошло и четверти часа после того, как мы покинули корабль, как он начал тонуть. Тогда я впервые понял, что значило «оседать», или идти ко дну. Но, должен признаться, глаза мои были затуманены и я очень плохо видел предметы, когда матросы сказали мне, что наш корабль тонет, ибо с той минуты, как я сошел, или лучше сказать, когда меня положили в бот, я будто умер от ужаса и от мыслей о будущем.

Мы усиленно гребли в надежде достигнуть берега и могли ясно различать его, когда наш бот подбрасывало на гребень волн. Вдоль берега мы видели большую толпу людей, собравшихся помогать нам, когда мы подойдем к ним ближе.