Жизнь на каблуках - страница 22

По-моему, не такой уж плохой багаж для пятнадцати лет. А тангенс с котангенсом – да кому они, если разобраться, нужны!

Воскресенье, девять часов утра. Все нормальные люди (включая мою соседку по квартире Зинаиду) сладко спят. Ну в крайнем случае бессмысленно смотрят какую-нибудь благостную телепередачу или дремлют над чашечкой ароматного кофе.

Я же выхожу из дома и сажусь в трамвай. Наш новый хореограф, женщина по имени Стася, ни с того ни с сего решила собрать нас на спонтанную репетицию. Она, видите ли, придумала новое пластическое оформление для песни Федоркина «Твой двойной оргазм».

Не знаю уж, где Токарев ее откопал. Сама Стася отрекомендовалась как лучший балетмейстер города, много лет по контракту работавший в Париже. Но по некоторым дошедшим до нас слухам, Стася десять лет танцевала стриптиз в каком-то третьесортном парижском кабаре. Кувыркалась на скользком от чужого пота шесте. А теперь туда же – большой начальницей себя возомнила.

Я приезжаю в танцкласс с опозданием на пятнадцать минут. И туг же попадаю в лапы по-утреннему злобной, непроспавшейся Стаси, физиономия которой без мейк-апа выглядит несвежей. Вот что косметика делает с женщиной. Еще вчера вечером наш хореограф была похожа на томную фарфоровую статуэтку – глаза подведены, щечки румяные, как у купеческой дочки. А сегодня ее кожа тусклая и желтая, как поношенный лыжный ботинок.

– Из-за таких неорганизованных людей, как ты, мы теряем кучу денег! – принялась с ходу возмущаться гарпия. – Знаешь, сколько стоит аренда танцевального зала? Ты опоздала на репетицию, и зал простаивает!

Прежде чем ответить, я мысленно досчитала до пятнадцати. Очень действенный прием, если не хочешь невзначай сорваться на хамство.

– Стася, мы же все равно никогда вовремя не начинаем. Чего ты кипятишься?

– Ты принесла костюм? – В ее голосе звучит металл.

– Зачем? Я репетирую в трико.

– Ты должна была заехать за костюмом! – повысила голос вредная бабенка. – Танцевать в трико и кринолине – совершенно разные вещи.

– Не понимаю, кто придумал эти кринолины, – беззлобно ворчу я, – старомодно и вульгарно.

– А твое дело не думать, а танцевать. Вообще рада должна быть, что такую бездарь здесь держат.

Это было уже откровенным хамством, но я решила пропустить и эти слова мимо ушей. Кто виноват, что карьера и личная жизнь самой Стаси не сложились? Вот и срывает она накопившуюся злость на тех, перед кем все еще маячит возможное счастье. Кто знает, не остервенею ли я сама, если ничего-ничего не добьюсь.

Я прошла мимо Стаси в раздевалку и, не обращая на нее внимания, стянула через голову свитер. Она и не подумала отвернуться. Более того, я не могла не заметить, с каким алчным любопытством уставилась она на мою грудь. Хотя у профессиональных стриптизерок, наверное, так принято.

– Позавчера в «Метелице» вы с Наташкой танцевали так, будто предварительно объелись димедрола, – никак не могла успокоиться она, – движения заторможенные, никакого огня, никакой страсти.

– Стася, помилуй, вечер пятницы. Какая страсть, если это был третий концерт подряд?

– И вообще, лично тебе я объявляю выговор за опоздание, – с интонацией командира пионерского отряда сказала Стася. Да еще и ножкой топнула, обутой в каблукастый сапожок от «Вичини».

Детские ужимки смотрелись жалковато на контрасте с ее немного опухшей от издержек сладкой жизни физиономией.

Чем больше я наблюдаю за Стасей, тем больше начинаю бояться старости. Это не панический страх, а скорее легкая хандра в смутном ожидании неизбежного, которое наступит пусть не скоро, но со стопроцентной вероятностью. Иногда я подолгу смотрю в зеркало на свое лицо, придирчиво выискивая намечающиеся симптомы зрелости – тонкие морщинки под глазами, которые появляются, когда я улыбаюсь; упрямая складка между бровями – когда я думаю, непроизвольно начинаю хмуриться.

Я кажусь себе красивой. Я умею смотреть на свое отражение сквозь все эти морщинки и прыщи. Интересно, а сама я пойму, что состарилась? Или буду, как Стася, отчаянно штурмовать надвигающийся климактерический возраст мини-юбочками пионерского фасона и ногтями, раскрашенными в кислотно-розовый цвет?