Жизнь ничего не значит за зеленой стеной - страница 9

— Я просмотрел литературу, которую вы предложили, и должен сказать, что это довольно щекотливый случай.

Надо было перевести разговор, чтобы сосредоточить его внимание на предстоящей операции.

— Не волнуйся заранее, Пав. Сомневаюсь, придет ли туда Манцур, да если он и будет, никто не выдоит из него ни слова. Надеюсь, что Вайнстоун позволит тебе представить этот случай. Он просил нас не разоблачать манцуровы провалы, но мы это делаем. Я буду там и поддержу тебя. Не забудь, что первый на очереди Мошеш, приди в следующий вторник, он будет представлять другой провал Манцура, на сонной артерии. Помнишь?

С поднятыми руками Радецки повернулся, открывая плечом дверь в операционную, его глаза улыбались поверх маски, он успокоился.

— Сила пока есть, а?

Я пожал плечами и поднял брови. Радецки спасался шуткой, каждый хирург так делает. Глупый механизм защиты, но помогает. Я ополоснул руки и последовал за ним в операционную. Радецки был в нетерпении, я чувствовал это, он был готов показать все, на что только способен. Не каждый в этом госпитале так старался, некоторые мои коллеги больше развлекались, чем лечили.

Пять минут спустя я наблюдал, как Радецки делает разрез, его рука твердо держала скальпель, открывающий живот. В операционную рану выглянул толстый слой желтого жира, обрамленный темно-зеленой тканью. Всегда требуется немного времени для остановки кровотечения из мелких подкожных кровеносных сосудов…

— Поправьте этот чертов свет! — попросил я.

Меня охватило нетерпение, первоначальный настрой начал истощаться. Случай, казалось, был довольно стандартным. Я видел проблему и знал, как ее устранить. Радецки уставился на меня поверх маски, его синие глаза были увеличены парой толстых стекол. Я знал, что он устал, что за ночь он не спал ни минуты, но кто сказал, что хирургические резиденты должны спать? Разве я спал, дежуря каждую вторую ночь? Разве кто-нибудь жалел меня? Стоп! Успокойся и позволь ему продолжать.

— Да, да! Светите сюда! Мы работаем здесь! — пальцем я нарисовал круг в верхней части живота.

— Здесь, под диафрагмой, а не в чертовом тазу! Пав, неужели ты не видишь?

Еще много работы, два часа, не меньше… Я был раздражен: сколько лет еще терпеть ночные операции с двумя неуклюжими резидентами, полукоматозными медсестрами и невежественными анестезиологами? С годами мое внутреннее раздражение росло. Я бы закончил операцию через час или около того, только позвольте мне переместиться направо от больного, и мы выберемся отсюда к завтраку. Прооперировав сотни кровоточащих желудков, я мог действовать с закрытыми глазами. Но здесь готовят хирургов, и Радецки должен учиться. В следующем году он должен будет самостоятельно разрезать какого-нибудь забулдыгу где-нибудь в маленьком городке. Он хороший парень, этот старина Радецки, мне он нравится. Пусть продолжает, успокойся и учи его, за это тебе платят.

— Джон, пожалуйста, открой глаза и потяни этот ретрактор…

Младший резидент, кажется, заснул, повиснув на крючковом металлическом инструменте, которым он должен был оттянуть реберную дугу вверх и вперед. Это позволило бы нам обнажить печень и двенадцатиперстную кишку, скрытую внизу, если он проснется, конечно.

— Да, сэр! — ответил сонный резидент.

Я испытывал нежные чувства к Джону. Он был дисциплинированным и блестящим молодым человеком, присоединившимся к нашей программе хирургической резидентуры после окончания престижного медицинского университета в Калифорнии. По всем статьям он пригоден для башен из слоновой кости и ведущих академических программ, и если не для госпиталей Джона Гопкинса или Массачусетс Дженерал, то уж точно для какого-нибудь солидного университетского госпиталя. С какой стати он выбрал нашу хирургическую программу для общества каторжников?

Он должен стать нормальным резидентом даже при том, что сейчас он наполовину спит. Младшие резиденты спят на ходу, спят сидя, спят стоя, в любое время. Это часть тренировок, упражнения для воспитания характера. Я не против работать с сонной командой, но пока они выполняют мои указания. Много лет назад, помню, я оперировал разрыв аневризмы брюшной аорты, тогда помощники мои спали на ходу, и медсестры, и анестезиолог. Я пытался разбудить анестезиолога в конце операции, чтобы он вывел пациента из наркоза. Всегда забавно вспоминать, если все прошло гладко…