Жизнь-поиск - страница 5

Только много позднее, когда по Советскому Союзу прогремело имя Алексея Стаханова, мы поняли, что, скрывая свои возможности, вели себя тогда неправильно.

Проработав полгода в тракторном цехе, мы попросили перевести нас обратно в инструментальный. Так надоела однообразная работа, что не прельщал и высокий заработок. Мы заявили мастеру, что нас три с половиной года учили делать инструмент, а тут мы теряем свою квалификацию.

Однако нам сказали, что цех еще не вышел из прорыва, мы, дескать, хорошо работаем и потому отпустить нас невозможно, надо поработать здесь еще три месяца.

За все время работы на заводе мне не довелось видеть рабочих высшей квалификации. На потоке токарной обработки не было токарей выше 5-го разряда. Это были очень опытные, отлично знавшие свое дело, уже немолодые токари. На их работу было приятно смотреть: так у них все ладно получалось. Но я знал, что существуют токари 6-го и 7-го разрядов, а в инструментальных цехах и токари-лекальщики 8-го разряда. Не раз задавал себе вопрос: что же делают на своих станках эти неведомые мне токари 7-го разряда, если старшие товарищи, работавшие рядом со мной с поистине виртуозной ловкостью, имеют только 5-й разряд?

Я тогда даже отдаленно не представлял себе, какие большие знания нужны токарю 7-го разряда наряду с виртуозной ловкостью в работе. Однажды я спросил у мастера:

— Есть у нас на заводе токарь 8-го разряда?

Мастер спокойно ответил:

— А как же, есть. Геннадий Тимофеевич Скворцов из инструментального цеха — вот он и есть токарь 8-го разряда.

— А можете вы мне его показать?

— Ну, до инструментального цеха далеко, нужно на трамвае ехать. Ты сам сходи, спроси: «Где работает Геннадий Тимофеевич?» — тебе каждый покажет.

И вот я пошел в инструментальный цех смотреть на Геннадия Тимофеевича. В дальнем конце цеха за стеклянной перегородкой неторопливо двигался человек лет пятидесяти в черном халате. И тут я вспомнил: я уже видел его, когда начинал работать тут, в инструментальном. Мне он тогда показался очень занятым инженером или каким-то начальником. В черном сатиновом халате, с галстуком и белым воротничком, он казался чем-то очень озабоченным и очень серьезным. Так вот какой он — живой академик токарного дела! Впоследствии мне пришлось выполнять самые разнообразные работы, не раз встречаться с самыми большими мастерами токарного искусства, но эту первую встречу с настоящим токарным «зубром» я никогда не забуду.

Правда, встреча вышла односторонней: Скворцов даже не заметил стоящего за перегородкой, раскрывшего рот паренька. Но зато я глядел во все глаза.

Все здесь было непонятно: и невиданной системы токарный станок с двумя ходовыми винтами, и специальные заточные станочки, и оптические приборы с горящими зелеными глазками.

В первое мое знакомство с высшим мастером токарного дела я так и не понял, что же все-таки делает этот удивительный человек. Зайти за перегородку и спросить что-нибудь я не решился, хоть и было мне уже 20 лет. Вернулся в свой тракторный цех с чувством подавленности. Думалось, что на конвейере я всю жизнь буду точить одни и те же тракторные детали и самое большее доберусь до 5-го разряда.

Созрело твердое решение: уйду обратно в инструментальный цех. Написал заявление, отдал мастеру, тот сходил к начальнику цеха и очень быстро принес резолюцию: «Отпустить не могу». Написал заявление об увольнении «по собственному желанию» и через шесть дней был свободен.

Тогда, в начале 30-х годов, это было просто, и меня никто особенно не задерживал: еще было немало безработных, и в Ленинграде действовали две биржи труда. Правда, друзья не одобряли моего ухода, говорили, что месяца через три нас всех перевели бы в инструментальный цех. Но и они решили, что если через три месяца их не переведут в инструментальный, то они тоже уйдут с завода.

В эту весну, перед уходом с завода «Красный Октябрь», в моей жизни произошло одно знаменательное событие: я разговаривал с Сергеем Мироновичем Кировым. Я и раньше видел Кирова, знал, что он руководитель большевиков Ленинграда, очень хороший человек, настоящий ленинец. «Наш Мироныч», — говорили о нем на заводе рабочие.