Жизнь прожить... - страница 20

И вот еще:

На том большом соборе,

На сходке той огласки вечевой,

Был, говорят,

Гвардейский не гвардейский,

Но все ж таки значительный такой

Один мужик:

По складу — деревенский,

А по чутью,

По взгляду — городской.

А в общем, свой

А в общем, натурально

Мастеровой в характере своем.

Он так сказал:

— А дайте на Урал нам,

Мы всю ее в железо перельем.

И пояснил

Для полного ликбеза,

Для полного родства не напоказ:

— Ведь как-никак, товарищи,

Железо —

Оно к селу и к городу как раз. —

И дояснил,

И доразвил: —

Оно — и

Разумник-гвоздь

И умница-игла.

Оно не просто рудное —

Родное

И кровное

От плуга до крыла.

Оно — и крепь,

Оно — и рельс вдоль рельса.

Оно — и связь.

Оно —

Звено в звено —

Вся наша даль.

И в наших интересах,

Чтоб не крошилось — помнило оно,

Откуда что.

А как уж там решили

Те мудрецы — работники земли, —

В казну ль ее,

В цейхгауз отгрузили

Иль прямо на Магнитку отвезли? —

Ты сам решай.

По способу ль сложенья

Иль сомноженья всех ее карат.

Ведь — шутка ли! —

На ниве просвещенья

Ты корни извлекаешь, говорят.

Вот и давай

Плантуй, как говорится,

Во всех чертах системы корневой!

А если уж и в корень не вместится,

В квадратный тот,

Попробуй — в кубовой.

Авось войдет.

А нет — спроси у вон той

Звезды́ полей

И вслушайся в простор.

Тут кто ни кто — костер у горизонта

На склоне дня.

А, скажем, ночь.

Костер.

А у костра, допустим, трактористы

Иль пастухи —

Втроем ли, вшестером —

Сидят в ночи

И во поле во чистом

Не говорят — беседуют с костром.

О чем они?

О новом урожае?

О ходе ль заготовки фуража?

Ты не гадай.

К костру не приглашают,

Костер, он сам, открытая душа,

Зовет — иди.

Но, чур, брат,

Кроме слова

Ты загодя на ощупь собери

Соломки ль там, навозчику сухого

И ни о чем таком не говори,

А подойди и молви:

— Добрый вечер! —

И брось в костер запасливой рукой

Все, что принес.

Костер, он сам навстречу

Поднимется:

Откуда, мол, такой

Догадливый?

И с красного крылечка,

Как пращур твой, шуткуя и любя,

Ожгет тебя

И лучшее местечко,

Довольный, облюбует для тебя.

И ты садись

И жди, покамест каша

Под сводом не упарится ночным.

И тут тебе такое порасскажут,

Такое нарисуют! —

Где уж им,

Тем писарям!

Расскажут про былое,

Про давнее,

Расскажут и про новь.

И про хлеба —

Ох, как бы не пожгло их! —

И про любовь.

А что!

И про любовь.

И про войну гражданскую,

Про то, как

Рубились насмерть, шкуры не щадя

Того Шкуро…

А там,

А там — дорога,

До полночи вершка не доходя,

Как вспомнит что.

И в образе солдатки

Иль матери — старушки вековой

Свернет к костру, озарена догадкой —

Фонариком:

А нет ли тут кого

Из тех, ушедших в залежные дали,

За ту

Бесповоротную черту,

И в ту войну,

Как турка воевали,

И в ту войну, японскую,

И в ту,

Германскую?..

И, темная от зова

Без отзыва,

Как под воду, уйдет

В такую даль,

Где ничего живого,

Лишь трын-трава в беспамятстве растет.

Туда,

Туда…

За темные затворы,

И выкатит —

В котором уж часу? —

На свет костра,

На берег разговора

Не то луну,

Не то кремень-слезу…

Чего гадать!

Поди к ней и потрогай,

Уж раз ты недоверчивый такой.

А что дорога?

Ясно, что дорога.

Она — где руль, где вожжи под рукой —

Везет свое —

Навалят не навалят —

Торопит неотложную версту…

Она и ночью до свету дневалит

У памяти великой на посту.

По ней вся жизнь.

Дожди ли там, сугробы,

Жара ли, град,