Жизнь только начинается - страница 27

— Как думаешь, Костя, легко быть замполитом?

Ярков поднял голову.

— А чего вам?.. Вызовете одного, другого, поругаете — и все; обедать пора.

Галина Афанасьевна улыбнулась.

— Ну и умная у тебя голова. Я сегодня только к утру уснула, о делах училища думала. Многое еще не налажено… И о тебе думала.

— А чего про меня думать? — удивился Костя.

— Не могу понять, чем ты недоволен, чего тебе не хватает. Долго ли ты будешь хулиганить и разлагать коллектив? Посоветуй, как быть.

— А что я делаю? Я ничего не делаю. — Костя с усмешкой пожал плечами. — Это вам, наверно, Полев или Иван Сергеевич пожаловались. Капают день и ночь на мозги.

— «Капают на мозги»… Откуда у тебя такие нехорошие выражения? Тебе, видно, все равно, будет ли в комнате чисто или намусорено. Ваня по-товарищески тебя предупреждает, а ты драться лезешь.

Ярков усмехнулся.

— Сорвалось.

— Слишком часто срываешься. Плохи твои дела, Костя. Восстановил против себя коллектив. Трудно тебе придется. Отец твой жизнь отдал за то, чтобы ты спокойно учился, стал настоящим человеком, а ты…

Костя закрыл на секунду глаза, сжал губы.

— Вы бы лучше избили меня!

А на другой день случилось собыгие, взволновавшее всю первую группу. Виновником этого события снова оказался Ярков.

Костя давно заметил, что Митя Полев собирает обмылки. «Зачем они ему?» — удивился Костя. А сегодня утром Митя долго возился под матрацем у изголовья. Когда ребята отправились на занятия, Костя отвернул матрац Мити. Там лежал аккуратный сверток. В нем оказались слепленные в комок кусочки мыла. Костя брезгливо поморщился: «Вот, святоша, до чего мелочный. Ну постой же, я отучу тебя от жадности», — решил Костя.

Вот-вот должен был начаться урок. Ярков подошел к Мите, сидевшему на задней парте среднего ряда.

— Тебе старьевщиком работать, — зычно, на весь класс сказал Костя, а не на тракториста учиться.

Митя озадаченно взглянул на Костю и отвернулся.

— Ты не отворачивайся. Зачем тебе мыло?

Но Митя упорно отмалчивался.

— Не приставай к нему, — заступился Вася.

Вошел Петр Александрович, и начался урок.

Яркову не сиделось. Поглядывая на Полева, он нажевал бумаги, вытащил из сумки камышовую трубку и стал выжидать. Вот мастер повернулся к плакату, висевшему на стене.

— Одна неисправная деталь выводит из строя весь трактор. Поэтому заботливый, хороший тракторист ежедневно после работы осматривает машину, заменяет негодные части…

Костя прицелился трубкой в лицо Мите и резко дунул. Полев вскрикнул, зажав обеими руками глаз. Ребята повскакивали с мест, окружили Полева. Мастер отстранил Митину руку от глаза.

— Ничего особенного, — успокоил он воспитанников. — Садитесь по местам. Кто это сделал? — строго спросил мастер.

Ребята молчали.

— Никто не знает? И ты, Митя, не заметил?

Полев отрицательно покачал головой.

Мастер молча ходил по классу.

— Плохи, ребята, наши дела. Знаем и молчим. Кто?

— Если он не трус, пусть сам окажет, — произнес Вася.

Петр Александрович подошел к Васе и требовательно сказал:

— Но и тот трус, кто скрывает. Боитесь хулигана? Эх, вы… солдаты будущие.

Вася опустил голову. Юра, зажимая рот ладонью, словно у него болели зубы, не мигая, смотрел на мастера. Иван Сергеевич сердито оглядывался на Яркова: «Если ты, признайся», — моргал он Косте.

— Мы не продолжим урока, пока не найдем виновника, — категорически заявил мастер и взглянул на часы.

Конечно, мастер уже знал виновника. Слишком выразительно смотрели ребята на Яркова. И даже кое-кто украдкой, как бы нечаянно, указывал глазами или кивком головы на Костю. Но мастеру нужно было признание открытое, во всеуслышание.

— Ребята, что за безобразие, из-за одного человека урок срывается! с возмущением воскликнула Оля.

Ярков, сидевший вначале невозмутимо, постепенно менялся в лице. Уши у него начали багроветь. Испытание было трудным даже для Яркова. Если бы кто-нибудь сказал, наверное, легче было бы.

— Ну, чего ты сидишь? — вытянув обе руки в сторону Кости, вскочил с места Вася. — Почему ты молчишь?

Ребята зашумели. Ярков покраснел и уцепился за парту, словно кто-то собрался его стащить.

Мастер, прихрамывая сильнее обычного, подошел к Косте.