Жизненный путь Марины - страница 12

Почти всё своё жалованье сын отдавал мне, оставляя себе только немного денег. Но и эти деньги Рома тратил не на себя: ему хотелось, чтобы сестра его всегда была хорошо одета, и он покупал ей то туфли, то материал на костюм. Иногда он доставал и для Марины платную работу по черчению. Марина недурно чертила и легко справлялась с этой работой. На первые заработанные деньги Марина купила себе нарядное платье, выбрав его по Роминому вкусу. Для брата с сестрой это было большим событием.

Окрепшая и совершенно оправившаяся после болезни, вернулась Марина осенью в Москву.

В эту зиму началось её увлечение театром.

В детстве ей почти не приходилось бывать в театре, и всё её представление о нём сводилось к любительским спектаклям в детском доме, а потом в школе. В оперу она пошла впервые, когда училась в шестом классе: слушала «Ночь перед Рождеством». В том же году попала в филиал Большого театра. Именно попала, а не пошла, и при довольно забавных обстоятельствах. Перед тем как отпустить детей на весенние каникулы, в школе им выдали какие‑то билеты со школьной печатью и чьей‑то подписью. Марина спросила у одного из мальчиков:

— Куда это?

Недолго думая мальчик ответил:

— В филиал Большого театра.

Марина поверила и отправилась вечером в театр.

Давали оперу «Ромео и Джульетта». Пел знаменитый артист Собинов. Марина протянула контролёру свой билет. Контролёр улыбнулся и сказал:

— Это не в наш театр.

Но Марина уже решила во что бы то ни стало послушать Собинова. Она побежала к старшему контролёру, потом к администратору и до тех пор бегала по театру, пока её не впустили в зрительный зал.

Домой она вернулась в полном восторге от оперы, от Собинова, от всего виденного и слышанного.

Оказалось, что билет, по которому Марина слушала знаменитого Собинова, был выдан на школьный вечер, а мальчик просто пошутил.

С этих пор Марина всей душой полюбила театр. В девятом классе она писала в дневнике:

«Мне пятнадцать лет. Май. Весна. Чудное яркоголубое небо светится над вечно волнующейся, куда‑то стремящейся Москвой. И я хожу по тебе, Москва! Я тоже живу твоей жизнью! Почти все зачёты сданы. На душе легко и хорошо в ожидании лета и отдыха. Аромат распустившихся деревьев наполняет нашу комнату.

7 мая 1927 года. Может быть, мне только казалось, что этот день был так хорош, но я убеждена, что он действительно был хорош!.. Часы на стене показывали «два». Дома никого не было, и я потихоньку стала собираться на курсы — отнести чертёж. Он у меня в руке, очень трудный, но на этот раз не смазанный. Я радостно взглянула в окно, из которого доносился запах сада, и готова была уходить, как вдруг раздался телефонный звонок. Я быстро взяла трубку:

— Алло!

В трубке послышался голос моего брата:

— Ты ещё не ходила на курсы?

— Нет.

— Ну, так не ходи.

— Почему?

— Я достал два билета на сегодняшний вечер в театр Станиславского. Пойдёшь?

— Конечно! Чертёж можно отнести завтра..*.

Я повесила трубку и подпрыгнула от восторга.

День показался мне ещё лучше. Я побежала смотреть афиши театров, которые висели на противоположном доме. Подбегая к ним, я в душе мечтала, чтобы шёл «Евгений Онегин», — я много раз слушала его по радио, но ещё ни разу не видела в театре. Я была немного разочарована, когда прочла в афишном столбце, отведённом для сегодняшнего дня, название совершенно незнакомой мне оперы: «Богема». Однако и это не помешало моему восторгу. Я с нетерпением дожидалась вечера. Наконец брат принёс билеты и опять ушёл на службу. Вернулась из школы мама, и мы с ней стали собираться. Я волновалась и спешила.

И вот мы подходим к ярко освещённому подъезду театра. Вот мы уже в зрительном зале. Уютное помещение театра и яркое освещение так настроили меня, что когда заиграли увертюру, я чуть не заплакала от восторга. Подняли занавес. Сцена изображала мансарду одного из домов Парижа. Молодые голоса артистов понеслись по залу, слились и долго звучали. В этот момент я была всецело поглощена музыкой, грёзой унеслась туда, на сцену… Занавес закрыли, а я всё смотрела туда. Сердце моё громко стучало, щёки горели. Мама удивлённо смотрела на меня и спрашивала, что со мной.