Жлобские хроники (СИ) - страница 6

Говорить или нет? Вот в чем вопрос. Обидится, наверное, когда узнает. Я тяжело вздохнул и вытянулся прямо на камнях:

— Утром Болтун сказал мне, что у него нет соли счастья, и я от этого очень расстроился, а Болтун, вытирая сопли и потирая ушибленные места, заявил, что ночью ему не спалось и ранним утром он полез на Скалу-над-Водопадом.

— Зачем? — вяло поинтересовался Одноглазый.

— Ну, не знаю, встретить новый день или помолиться богам, откуда мне знать. Так вот. Со скалы хорошо просматривается Сладкое Плоскогорье, прямо до Воронки, так ведь? Болтун сказал, что за ночь там вырос прозрачный цветок.

— Соль счастья, — перебил меня Одноглазый, — не достать из цветка. Туда можно залезть, но обратной дороги нет, да и соли счастья там может не быть.

— Разве я не знаю этого, Одноглазый? — Тоже мне учитель нашелся! — Дослушай меня. Неслыш бродил ночью на плоскогорье и обронил цветок. Болтун уверял, что падая, цветок полыхнул красным. Там есть соль, Одноглазый, красная соль счастья, приходи и бери.

— Болтун нарассказывал сказок, Скок. Неслыш ночью на плоскогорье! Так не бывает.

— Редко, но бывает, — не согласился я.

— Неслыш никогда не сломает цветка, на то он и неслыш. Если ему будет надо, он пройдет по всей Семье и не коснется ни одного из нас. Грох — да, грох свернет все цветы на своем пути. Но цветы не растут внизу, а грох не лазает в горы.

— Болтун сказал, что неслышу был Зов. Вот тот и рванул, не разбирая дороги. На звон прибежал грох, но он не тролль и ему нет дела до прозрачных цветов. А ночью придут отродья и заберут цветок, а в нем есть соль. Если Болтун увидел ее с такого расстояния, то значит ее там очень много, — закончил я.

— Эй, Скок, ты уверен, что тебе так уж и нужна эта красная гадость? — Одноглазому явно не хотелось лезть на плоскогорье. — Никому, слышишь, Скок, никому она еще не приносила счастья!

— Послушай, Одноглазый. Я ведь не заставляю тебя принимать ее внутрь. Она очень хороша и для наружного применения. На соль счастья ты можешь выменять себе, например, новый шлем. — привел я веский аргумент.

— Шлемы придумали трусы, — буркнул в ответ мой напарник.

— Береженого боги берегут, — парировал я, поправив свой шлем на ушах, — не хочешь голову защищать, потрать свою долю на пигалицу.

Одноглазый вздрогнул всем телом и занудно посмотрел на меня. "Ну щас начнется" — успел подумать я прежде чем началось:

— Какая гадость! Я сторонник открытой, честной, не затуманенной ничем любви, если ты понимаешь, что я имею в виду. Любовь это не только танцы, да и… мне не нравится, как танцуют осчастливленные женщины.

К моему разочарованию нравоучительная речь оказалась весьма короткой и я слегка подтолкнул Одноглазого:

— Почему? Мне так очень нравится. Соли на них, правда, жалко тратить, но зато каков эффект!

— А мне не нравится! Не нравится и все, не знаю, не нравится. Они танцуют потому, что их просит соль, а не я!

Выкрикнул и замолчал. Я разочарованно вздохнул. Вместо обычной продолжительной пламенной речи о распоясавшейся молодежи и юном подонке Скоке вышел какой-то пшик. Я даже слегка обиделся на него и немножко вспылил:

— Тогда просто поможешь донести мою долю до норы, я тебе скажу спасибо, и все!

Ничего не сказал Одноглазый, лишь шевельнул задом и скрылся в пещере.

Так кажется у Кучерявого, да?

С некоторых пор Одноглазый перестал употреблять соль счастья вообще и начал презрительно относиться к её почитателям. И было от чего. Когда-то еще двуглазый Одноглазый был большим любителем насосаться до одури и отправиться на поиски опасных приключений. Как же его звали тогда? Ну надо же, уже и не помню. Ну, пусть будет Двуглазый. Нам, в принципе, все равно. Не обо мне же речь идёт, правда?

Так вот, однажды насосавшись под завязку, Двуглазый осмелел до упора и поплёлся на поиски гроха. Другие дикие животные и демоны начали казаться ему по колено, а гороподобный грох был как раз по плечу. Немного поблуждав по окрестным склонам, наш герой к своему несчастью обнаружил искомого демона прямо под Скалой-У-Водопада. Развалившись на земле, грох мирно отдыхал и никого не трогал. Густые леса, покрывающие его тело мерно колыхались в такт спокойному дыханию, зубастая пасть была полураскрыта, а рядом с ней натекло целое озеро слюней.