Жнец - страница 24
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я ее.
— Не-а, — качает она головой. — Я не хочу говорить обо мне. Расскажи мне о себе. Как дела у твоей мамы?
Я опускаю взгляд на покрывало, а Мак вздыхает.
— Мне очень жаль, Саш. Похоже, сейчас всем хреново.
Молча киваю в знак согласия.
— Ну что ж, — говорит Мак. — С другой стороны, я думаю, тебе никогда больше не придется переживать о том, что Донни тебя побеспокоит.
Сглатываю подступивший к горлу комок, представив себе Ронана в той комнате вместе с ним. Я знала, что он делал в том подвале. Блейн часто говорил мне, что у него не хватает нескольких шурупов в голове. Что у него были проблемы с головой, и что ему нравилось убивать людей. Я не хотела в это верить. И все еще не хочу. Но это именно частью такой жизни. Слепое следование приказам, которые идут сверху вниз по пищевой цепочке. Не имеет значения, как и почему. Когда босс хочет, чтобы кто-то умер, он умирает.
Я не могу сожалеть о смерти Донована. Он мог подставить меня и Ронана с той информацией, которая имелась унего. И если бы он был по-настоящему верен синдикату, он бы это уже сделал. Но вместо этого он решил воспользоваться моей преданностью. Он знал, что я буду защищать Ронана. Что я не позволю Донни сдать его и заставить заплатить за содеянное. Потому что Ронан убил Блейна ради меня. И Донован, будучи человеком без моральных принципов, решил использовать это. Шантажируя меня имеющимися у него сведениями и постоянно угрожая мне, он получал то, чего хотел.
Но я никогда не отдавала ему свое тело. Только мой рот и моя рука, но не мое тело, были в его распоряжении. Думаю, это то, что его больше всего злило. В любом случае, я не буду скучать по парню, только и выжидающего удобного случая ударить больнее из-за угла.
— Рада, что его больше нет, — говорю я Мак.
— Лак сказал, что Ронан действительно заставил его страдать за то, что он сделал с тобой.
Я моргаю, глядя на нее, и у меня в голове проносится миллион вопросов. Но я не могу озвучить ни один из них. Размышления о мотивах Ронана только вызывают у меня раскалывающуюся головную боль и боль в груди. Вместо этого я воспользовалась возможностью, чтобы завести разговор о своих собственных эгоистичных желаниях.
— Мак, я знаю, что тебе сейчас не очень хорошо, — начинаю я. — И я знаю, что ты уже многое для меня сделала…
— В чем дело, Саш? — спрашивает она. — Расскажи мне. Я чувствую себя сейчас как бесполезный мешок с картошкой, так что если есть что-то, что я могу сделать, чтобы помочь…
— Ну…, — колеблюсь я. — Просто у тебя есть какое-то явное влияние на Лаклэна. И я подумала, может, ты могла бы с ним кое-что обсудить.
— Например, что?
Смотрю на нее и прочищаю горло. Я чертовски нервничаю и чувствую себя трусихой, прося ее об этом. Но я боюсь, что, если я пойду к нему напрямую, он просто выгонит меня прямо за ворота.
— Он был добр ко мне, — начинаю я свою просьбу. — И я хочу поступить правильно. Я на самом деле благодарна за все…
— Саш, — перебивает Мак. — Говори, как есть, ладно? Это же я. Ты можешь рассказать мне все.
Заламываю руки.
— Послушай, моя мама долго не протянет. А когда она умрет, у меня здесь ничего не останется. Я подумывала о том, чтобы уехать из города. Переехать куда-нибудь, понимаешь. Начать с чистого листа. Я никогда ни о чем не проболтаюсь.
Мак понимающе кивает и слабо улыбается мне.
— Я хочу сказать тебе, что я не могу у него спрашивать. Но только потому, что я буду скучать по тебе. Ты единственная из танцовщиц, кто не ненавидит меня.
Мы обе смеемся, и это приятно.
— Значит, ты спросишь у него?
— Спрошу, — соглашается Мак. — Но я не могу тебе ничего обещать, Саш. У Лака, скорее всего, будут какие-то условия.
— Я знаю, — говорю я ей.
У меня такое чувство, что Мак тоже никуда не денется после того, что она видела. Но она, кажется, не так уж сильно и противится такой перспективе. У нее с Лаклэном творится что-то особенное. Я почти завидую ей, как бы странно это ни звучало. Все, чего я когда-либо хотела, это выбраться отсюда. Но когда я вижу, как Лаклэн смотрит на нее, я понимаю, почему она хочет остаться.