Жребий брошен - страница 13

Несколько секунд в комнате было тихо. А когда в ней заново родились звуки, были они поначалу тихими и несмелыми, но минуло от силы минуты три, когда все заново заговорили в полный голос. И вновь шуршали пергаменты, и запихивались в сумки дипломы, и спешно писались адреса на полях черновиков… но солнечный луч, падавший чуть наискось из окна, был все-таки светел. И от него шло тепло — настоящее весеннее тепло.

Значит, жить все-таки можно. Правда?..

Вечером мне доставили посылку.

Полин, балансируя на стуле, прикрепляла диплом к гвоздику на северной стене. Рамка, в которую был вставлен пресловутый диплом, розовела, как любимая галлюцинация эмпатов всех времен и народов, — известно же, что, держа экзамен на мастерство, всякий душевед должен выбрать себе глюк Большинство, говорят, выбирают розовых слонов. Возвращаясь к рамке: сделана она была из толстого стекла, а по краю ее украшали густо налепленные бабочки, цветочки и упитанные купидончики.

В окно вдруг постучались — так решительно и по-хозяйски, как это умеют только работники гарпочты, а в народе — Летучего Приказа. Честное слово, я бы ничуть не удивилась, увидав там пресловутого амура с композитным эльфийским луком, но, хвала богам, его там не имелось, а имелась обыкновеннейшая гарпия. Скрестив руки на груди и сложив крылья, она хмуро наблюдала за тем, как я торопливо сдираю с рам наклеенные по осени полоски.

— Яльга Ясица? — скрипучим голосом осведомилась гарпия, когда я, не содрав и половины, мощным рывком распахнула окно.

Я кивнула и, отвернув воротник, продемонстрировала медную пластинку, нашитую с внутренней стороны. Посланница по-птичьи, левым глазом, сверилась с вычеканенной рунической надписью.

— Вам посылка, — каркнула она. Извлекла из поясной сумы квитанцию, аккуратно расчерченную на графы: — Распишитесь.

Пробежав квитанцию глазами, я отошла к столу и, свинтив с чернильницы крышку, расписалась. Гарпия, нагнув голову набок, наблюдала за моими движениями; черные глаза ее блестели не по-человечески и не по-птичьи, а твердым каменным блеском.

— Вот. — Я протянула квитанцию.

Гарпия придирчиво осмотрела роспись, потом убрала документ обратно, аккуратно сложив его пополам. Как будто не замечая моего нетерпения — не часто, знаете ли, приходят посылки с гарпочтой! — она извлекла из другого кармана небольшую коробочку и вручила ее мне.

— Спасибо… — чуть растерянно поблагодарила я, недоуменно рассматривая коробочку.

Гарпия, развернувшись ко мне профилем, смерила меня пристальным твердым взглядом.

— Всех благ! — решительно кивнула она и, тяжело оттолкнувшись от подоконника, камнем рухнула вниз.

Я невольно выглянула за окно, но посланница уже встала на крыло и, не обращая внимания на ветер, полетела куда-то на восток. Вскоре она уже скрылась за Астрономической башней.

Проводив ее взглядом, я вновь посмотрела на коробочку. Полин, давным-давно повесившая рамочку, любопытным призраком маячила за моим плечом.

— Яльга, что это такое? — почему-то шепотом спросила она. — Духи, что ли? А от кого?

— От герцога Ривендейла, — отмахнулась я. И добавила, выждав, пока изумление в глазах соседки не достигнет апогея: — Старшего.

— Ну тебя! — обиделась алхимичка. Видно, на такую связь не хватало даже ее богатого воображения.

Я повертела коробочку в руках. Отчасти мной двигало желание найти какую-нибудь примету, способную указать мне отправителя посылки; отчасти же я просто растягивала удовольствие, заодно и пытаясь укротить собственное любопытство.

— Ну Яльга же! — не выдержала Полин. — Открывай!

Поддев ногтями картонный клапан, я открыла коробочку и запустила внутрь пальцы. Бока у подарка были круглые и гладкие чтобы вытащить его наружу, мне пришлось приложить немало усилий. Это оказался хрустальный флакон размером где-то с мою ладонь. Стенки его были прозрачными, а внутри плескалась голубоватая, чуть светящаяся жидкость.

— Духи, — замирающим голосом констатировала Полин. — От поклонника… Яльга, глянь, там записки нет?

Я глянула. Записка была — кусочек пергамента, сложенный вчетверо. Развернув его, я подивилась качеству выделки и только потом сообразила, что держу в руках не пергамент, а бумагу — настоящую эльфийскую бумагу, один лист которой стоит не меньше десяти золотых монет. Слегка потрясенная этим фактом, я всмотрелась в сам текст записки — несколько строчек, написанных торопливым и крайне неразборчивым почерком.