Жребий принцессы - страница 38
Хирел поднялся. Сегодня его сторожевым псом был Рокан, один из близнецов с пурпурной раскраской. Зхил'ари наблюдал за ним, но не стал возражать, чтобы пленник обошел кострище.
Сареван его не видел. И не пожелал бы видеть. Хирел уселся рядом с принцем, положив на колено связанные руки. 3ха'дан взглядом разрешил ему остаться. Сареван по-прежнему лежал без движения, но даже воздух вокруг него стал ледяным.
3ха'дан опустил миску, содержимое которой почти не убавилось. Его палец коснулся повязки на плече Саревана. Она была новая, чистая и поразительно белая.
— Рана гноится, — сказал он, не понижая голоса. — Сареван скрывал это. Никому не позволял посмотреть, пока я в конце концов не заметил, что уже несколько дней он не менял повязки. Необходимо сделать прижигание, но он мне не позволит. Он скорее потеряет руку, чем согласится вытерпеть малейшую боль. Может быть, он предпочел бы даже умереть. — Всего лишь прижигание? — спросил Хирел. Он припомнил, что ему уже приходилось иметь дело с подобными ранами, когда однажды раб проколол себя шилом в конюшне. Его рука распухла, покраснела, а потом почернела, от нее шел отвратительный запах. В конце концов руку отрезали, но раб все равно умер. Хирург слишком долго медлил с операцией.
Никто не мог бы разглядеть, как разливается яд по коже, цвет которой был темнее крыльев ночи. Но кто угодно мог бы почувствовать жар этого яда. Со связанными руками Хирелу трудно было действовать ловко. Он и не пытался снять повязку. Его пальцы коснулись лишь ее краев. Кожа оказалась сухой, туго натянутой, пылающей. Все тело Саревана горело. Лихорадка не отступала.
— Если воспаление и началось, — сказал Хирел 3ха'дану, — далеко оно не распространилось.
— Может, не стоит говорить обо мне так, словно я уже умер?
Хирел постарался не вздрогнуть от неожиданности и не сказать какую-нибудь глупость. Он бросил на Саревана равнодушный взгляд и усмирил ликование в своем сердце.
— Неужели было бы лучше, если бы мы перешептывались за твоей спиной?
Темные глаза были ясны и, возможно, не столь непреклонны, как прежде.
— Мне не нравится, когда в мое плечо тычут раскаленным железом. От лечения моего отца будет намного больше пользы и намного меньше боли.
— Кажется, твой отец способен вылечить все что угодно. Если, конечно, ты до него доедешь. — Я надеюсь на это, — сказал Сареван. — Он оправдает твои ожидания, или ему придется отвечать передо мной.
Глаза Саревана широко открылись.
— Да по какому праву…
Хирел выдержал этот пылающий взгляд. — По праву долга, — уверенно сказал он, — или двойного долга. А также по законам… товарищества.
— Высоко же ты ценишь товарищество, — услыхал он полный холодной иронии голос. — А что бы ты сделал на моем месте? Сареван задумался, что само по себе уже было победой. Наконец он вздохнул. — Я нашел бы способ не давать слова. — Ты хотел получить мое слово. Но ты не уточнил, что в этом слове должна воплощаться моя честь.
Сареван опешил. Внезапно он рассмеялся и закашлялся от смеха.
— Клятва асанианца! Ну, львенок, когда я говорил барону Эбразу, что ты неисправим, я даже не подозревал, до какой степени это правда. Поклянешься ли ты снова теперь, когда мы уже почти подошли к Эндросу? На этот раз, — добавил он, — с честью.
Хирел молчал так долго, что благодушия у Саревана поубавилось. Но он уже достаточно натешил свою гордость и не мог больше сдерживать громадного и радостного облегчения при виде этого раскрашенного варвара, который смотрел на него и усмехался. Протянув руки, он сказал:
— Я даю тебе слово чести, как Высокий принц Высокому принцу, что не буду пытаться бежать до тех пор, пока не предстану перед твоим отцом в Эндросе Аварьяне.
— А я даю тебе слово, — ответил Сареван, — что мы окажем тебе подобающие почести и отправим в Кундри'дж-Асан, как только это будет возможно. — Он поднял руку, тонкую, как лапка паука. — Перережь веревки, 3ха'дан.
Тот проворно сделал это с легкой улыбкой на губах. Хирел вскочил на ноги и с наслаждением расправил плечи. Сареван усмехнулся, сверкнув белыми зубами. Хирел тоже невольно улыбнулся.