Жребий принцессы - страница 43

Хирел не отводил от него глаз. Еще никогда ему не приходилось видеть подобной верховой езды. Он хотел научиться этому. Очень хотел. И прямо сейчас.

Он оставался незамеченным. Жеребец сосредоточился на своем искусстве. Всадник сидел словно в забытьи. Это был молодой человек, темный как ночь, один из этих гладко выбритых северян. Жрец Аварьяна. Очень похожий на Саревана, правда, если бы у последнего не было его рыжей гривы: такая же тяжелая длинная косичка жреца, раскачивающаяся у самого крупа сенеля, такой же килт, едва прикрывающий обнаженные ноги, такое же золотое ожерелье на голой груди, такое же резкое лицо с орлиным профилем. Он не обладал той возмутительной красотой, какой был наделен Сареван, но его нельзя было назвать уродом — он попросту являлся самим собой.

Сенель остановил свой летящий галоп и принялся ритмично пританцовывать на месте, словно ему задавал такт барабан, а потом застыл на месте. Онемевший разум Хирела отказывался воспринимать виденное. Они как будто высечены из камня. Черный человек на черном жеребце, золото на его шее и в его ухе, складки тускло-коричневого килта и рубины, ставшие глазами сенеля.

Изваяние всадника покинуло спину изваяния коня, и Хирел изумленно уставился на него. Потому что, несмотря на облик и одежду северянина, этот незнакомец не был великаном — его с трудом можно было назвать высоким человеком. Высокий по асанианским меркам, мужчина среднего роста с точки зрения южан, среди дикарей он казался бы маленьким как ребенок. В первый раз с тех пор как он очнулся возле костра Саревана, Хирел почувствовал, что мир сжимается до нормальных размеров. Он снова превратился в рослого юношу, высокого для своих лет, который, по всей видимости, превзойдет ростом отца, считающегося невысоким. Этому человеку он без напряжения мог смотреть в глаза.

— Ты даже представить себе не можешь, — сказал он, — какое счастье просто стоять прямо и смотреть в лицо, а не в грудь, или в пряжку ремня, или еще того хуже.

Великолепная улыбка всадника сделала его еще моложе, совсем юношей.

— Бесспорно, это самое забавное из того, что когда-либо говорилось по поводу моего роста.

Его голос звучал чудесно, глубоко и вместе с тем чисто. Как у Саревана. Невероятно похоже.

Хирел никогда не попадал в одну и ту же каверзную ситуацию дважды. Теперь он уже познакомился с магией и отнюдь не считал, что эта встреча произошла благодаря слепой судьбе. Но он был до такой степени ошарашен, что произнес невпопад: — Это и есть Бешеный?

— Ну разумеется, — сказал всадник в золоте и тряпье, наблюдая за тем, как Хирел гладит жеребца по шее, а тот смиренно терпит это. После своего буйного танца Бешеный не был даже разгорячен. Он сопел в ладонь Хирела, притворяясь, что собирается ущипнуть его, и вращал глазами в ответ на улыбку принца. Пальцы Хирела вцепились в черную гриву. А всадник наблюдал за ним, довольный и, по-видимому, заинтересованный. — Ты только что добился редкостной милости, чужеземец. Лишь несколько избранных могут коснуться боевого коня Солнцерожденного.

Хирел не склонил головы. Он знал, что если сделает это, то упадет, а Высокого принца никто не должен видеть поверженным.

— Мы принесли вам вашего сына, господин император. Но никто нам не верит, мы ходим туда-сюда, и я боюсь, что…

Он не успел закончить фразу. Повелитель Керувариона исчез. Хирел остался один на один с Бешеным, который не давал ему упасть.

— Но ведь Солнцерожденный стар, — сказал он. — Старше, чем мой отец.

Наконец его пальцы разжались и отпустили длинную гриву. Он должен следовать за императором, зхил'ари не сумеют узнать своего повелителя в таком небрежном виде. Тут не избежать недоразумения, а Сареван находится на пороге смерти, если уже не переступил его.

Хирел пронесся через ворота и резко остановился. Солнцерожденный стоял в середине круга. Все зхил'ари отступили назад с благоговением в глазах. Они узнали своего хозяина, может быть, инстинктивно, как звери. Только Газхин, который держал тело Саревана, не двинулся с места и остался сидеть на краю фонтанчика. Его лицо ничего не выражало.